Метод Шерлока Холмса - Джун Томсон

Находясь в стесненных обстоятельствах, мисс Маквертер предложила моему дяде выкупить коробку вместе со всем ее содержимым. Он согласился.

Однако вскоре после завершения сделки была объявлена война, и дядя, опасаясь за сохранность бумаг, снял с них копии, а оригиналы рукописей вместе с коробкой поместил в главное лондонское отделение своего банка. К несчастью, в 1942 году во время налета вражеской авиации банк сильно пострадал от прямого попадания бомбы, и хотя сильно поврежденную коробку удалось отыскать среди развалин, ее содержимое превратилось в груду нечитаемых обгорелых клочков бумаги.

Дядя был в полном замешательстве. Конечно, у него оставались копии уотсоновских рукописей, но он ничем не мог подтвердить, что когда-то существовали и оригиналы. Помятую коробку и ее обгоревшее содержимое едва ли можно было счесть доказательством. Исчезла и сама мисс Аделин Маквертер. Кажется, она уехала из пансиона в Южном Кенсингтоне, где проживала ранее, не оставив нового адреса.

Не имея свидетельств подлинности архива и беспокоясь о своей научной репутации, дядя принял решение не обнародовать копии. Он умер в возрасте девяноста двух лет 2 июня 1982 года, завещав копии рукописей своему единственному родственнику – мне. Жестяная коробка и ее содержимое к тому времени пропали. Я предполагаю, что персонал дома престарелых в Каршолтоне, в котором скончался дядя, выбросил ее на помойку, приняв за ненужный хлам.

Я тоже долго сомневался, стоит ли публиковать копии, но поскольку мне некому их завещать, а кроме того, я простой стоматолог, не имеющий научной репутации, которую необходимо защищать, то, рискуя прогневать серьезных шерлоковедов, я все же решился издать эти рассказы, снабженные комментариями моего покойного дяди.

Впрочем, должен отметить, что ручаться за подлинность этих рукописей я не могу.

Это случилось вскоре после того, как мы с моим старым другом Шерлоком Холмсом вернулись в Лондон из Девоншира после трагической развязки долгого и запутанного баскервильского дела[2]. Однажды унылым, холодным ноябрьским утром к нам в квартиру на Бейкер-стрит заглянул посетитель по имени Годфри Синклер. Его приход не явился для нас неожиданностью, поскольку за день до этого Холмс получил от него телеграмму, в которой он просил позволения прийти, однако в чем суть его дела, не объяснил. Вот почему мы с некоторым любопытством ожидали, пока рассыльный Билли[3]встретит нашего нового клиента и проводит его наверх.

– По крайней мере, нам известно одно: он из тех людей, что не любят терять время даром. Скажем, какой-нибудь делец, а, Уотсон? Во всяком случае, человек не праздный, – заметил Холмс, когда ровно в одиннадцать часов, как и было условлено, у входной двери раздался звон колокольчика.

Впрочем, когда мистер Синклер вошел в комнату, я приметил, что он не вполне похож на делового человека. Для банкира или юриста его костюм сидел слишком безупречно, а золотая цепочка от часов, украшавшая жилет, была слишком вычурной, и я решил, что он имеет отношение к театру или иной подобной сфере, где внешности придается большое значение.

Благодаря непринужденным манерам и почти профессиональному дружелюбию он имел вид человека, привыкшего к публичности. И все же мне почудилось, что под светской маской я различаю некоторую настороженность, словно он предпочитает быть наблюдателем, а не объектом для наблюдений. Тем не менее в свои тридцать с небольшим он казался много старше и производил впечатление человека умудренного опытом, а потому недоверчивого.

От Холмса также не укрылась сдержанность клиента: я обратил внимание, что на его лице, когда он приглашал Синклера занять место у камина, появилось безучастное, уклончивое выражение.

Словно оправдывая первоначальное мнение Холмса, Синклер без лишних слов приступил к делу. У него были располагающие манеры, и рассуждал он при этом весьма здраво.

– Знаю, вы занятой человек, мистер Холмс, – начал он, – поэтому не буду задерживать вас пространными объяснениями. Итак, я владелец клуба «Нонпарель» в Кенсингтоне – частного игорного заведения, которое по сути своей, разумеется, стоит вне закона[4]. Недавно в члены клуба были приняты мало знакомые мне полковник Джеймс Апвуд и его друг мистер Юстас Гонт. Хотя в «Нонпареле» играют в разные карточные игры, в том числе в баккара[5]и покер, полковник Апвуд и мистер Гонт предпочитают вист. Судя по всему, оба искушенные игроки и каждую пятницу вечером исправно появляются в клубе на пару робберов.

По большому счету, ставки у нас умеренные, и ничто в их игре не наводит на подозрения. Их выигрыши и проигрыши более или менее уравновешивают друг друга. Впрочем, за последние полгода им дважды удалось выиграть значительные суммы: в первом случае – более пятисот фунтов, во втором – восемьсот. Я обратил внимание, что в эти дни они особенно тщательно подбирали себе партнеров, хотя сделано это было очень тонко – сомневаюсь, что кто-либо, кроме меня, заметил это, во всяком случае не джентльмены, что с ними играли.