Волшебный свет - Серж Брюссоло

Сложив руки рупором, друзья несколько раз попытались докричаться до Джеффа, но тот не удостоил их ответом.

– Куда же подевался этот болван? – жалобно проговорила Пегги. – Надеюсь, с ним ничего не случилось.

– Вон там, – сказал вдруг Наксос, понизив голос. – Там что-то есть. Какие-то руины…

Они двинулись вперед. Действительно, перед ними лежали руины: высокие колоннады высились в темноте, как развалины античного города, разрушенного какой-то страшной катастрофой. Это было величественно и одновременно пугающе, как мраморные кладбищенские надгробья в лунном свете.

– Чувствуешь себя, как в Помпеях…[3]– пробормотал Наксос.

Пегги промолчала. Эти большие полуразрушенные строения наводили на нее страх. Здесь были десятки храмов, термы, торговые ряды, архитектура которых еще угадывалась. На высоких постаментах застыли статуи. У подножия широкой мраморной лестницы стоял на страже исполинский лев. И хотя это был всего лишь хрустальный идол, от его свирепо ощеренной морды у девочки по спине пробежал холодок.

– Не нравится мне этот памятник, – шепнула она.

– Странно как-то, – отозвался Наксос, – все сделано из стекла. И здания, и статуи… Можно подумать, простого камня на этой планете не существует.

Подобрав с земли прозрачный камушек, он изо всей силы швырнул его в льва; тонкий звон разнесся среди руин, как будто где-то зазвенел колокольчик.

– Перестань! С ума сошел! – запаниковала Пегги. – Из-за тебя нас заметят!

– Круто! – выдохнул Наксос. – Ты же видишь, что здесь никого нет. Тут же просто пустыня. Этот город покинули, наверное, еще две тысячи лет назад.

Он был прав, но девочка никак не могла отвлечься от странной мысли: «Ему не следовало делать этого… теперь лев проснулся…»

Она тут же пожала плечами и обозвала себя идиоткой. О чем она только думает? Конечно, статуя выглядела очень страшно, но это была всего лишь скульптура, высеченная из какого-то минерала.

– Эта штука страшно крепкая! – пропыхтел Наксос. – Я колотил по нему, как сумасшедший, и ни единой щербинки! А ведь обычно хрусталь довольно хрупкий…

Пегги Сью обернулась, чтобы охватить взглядом весь «античный» город целиком. Когда-то это было необыкновенно красивое место. Даже и сейчас свет луны и звезд играл на колоннах и прозрачных портиках, рассыпаясь на миллионы отражений.

– Очень красиво, но… здесь веет смертью… – пробормотала она. – Пойдем, не стоит тут оставаться: у меня плохое предчувствие.

Подростки снова принялись за исследования. Повернув на улицу с выщербленной мостовой, они увидели нагромождение шлемов, щитов и мечей, тоже целиком выточенных из хрусталя редкой чистоты.

– Ничего себе! – воскликнул Наксос, подбирая шлем центуриона. – Никогда не думал, что солдат может носить доспехи из стекла. Это же противоречит самой элементарной логике.

Пегги его не слушала. Уже десять минут она испытывала непреодолимое желание обернуться, чтобы убедиться, что никто не идет за ней. Сквозь прозрачные руины она по-прежнему видела льва, сторожившего мраморную лестницу, но теперь… Ей показалось, что «пробужденный» Наксосом идол глядит в ее сторону.

Боясь прослыть трусихой, она не решилась поделиться своими опасениями с Наксосом.

«Мне просто померещилось, – решила Пегги. – Это просто иллюзия, возникшая из-за игры света. Хрустальная статуя не может вертеть головой». Но в глубине сознания свербила боязливая мысль: Наксос не должен был кидать в идола камнем. Раздавшийся от удара звон мог бы разбудить и мертвого… Или даже статую.

– Становится все холоднее и холоднее, – пожаловалась девочка. – Если так пойдет дальше, мы просто заледенеем. Нужно найти, чем разжечь огонь. А ты, Зеб, что ты об этом думаешь?

Зеленоватое существо, принявшее облик Себастьяна, скорчило гримасу неодобрения.

– Слишком холодно, – прошептал Зеб, – от низкой температуры твердеет материя, из которой я сделан. Скоро я не смогу пошевелиться.

– Он прав, – признал Наксос. – Это ведь все равно что сунуть кусок пластилина в холодильник: тот становится твердым, как камень.

– Мне… уже… трудно… говорить… – с трудом выговорил Зеб. – Мой рот онемел… и руки тоже. Я парализован.

Пегги потрогала ладонью его лицо и поняла: и правда, под действием холода Зеб вот-вот окаменеет.

«Он потеряет свою эластичность, – подумала она, – а значит, и свои чудесные способности. Если мы окажемся в опасности, Зеб не сможет нам помочь».

– Я потащу его на спине, – решил Наксос.

Увы, когда он попытался приподнять Зеба, оказалось, что тот от холода приклеился к земле.

– Вот черт! – заворчал золотоволосый мальчик. – Считай, он пустил корни, как столетний дуб! Я и на сантиметр не могу его сдвинуть. Придется оставить его здесь дожидаться, пока мы не разведем костер. Будем надеяться, тепло походного лагеря вернет ему пластичность.

В тот момент среди руин послышался скрип стекла, и Пегги Сью вздрогнула.

– Просто ветер, – шепотом объяснил Наксос. – Он швыряет в стеклянные колонны песком и камешками с равнины. Малейший звук здесь пробуждает самое невероятное эхо. Пойдем, нам нужно найти дрова. Причем срочно: я уже не чувствую собственных ног.

Пегги Сью поспешила за ним.

Вдвоем они углубились в лабиринт развалин.

– Даже вода в фонтанах превратилась в стекло, – заметил мальчик, указывая на широкий бассейн, содержимое которого выглядело как зеркало. На Земле вода бы просто замерзла, здесь же она стала тверже алмаза.

Пегги наклонилась через бортик. В глубине, под зеркальной поверхностью, она различила красных рыбок, совершенно целых, заключенных в прозрачное стекло… Неужели они тоже находятся здесь две тысячи лет?

Пройдя через пролом в рухнувшей стене, ребята оказались в саду, засаженном плодовыми деревьями. Единственная проблема была в том, что деревья тоже оказались хрустальными. Использовать их для разведения огня было невозможно. Чуть дальше Пегги обнаружила стеклянных птиц, застывших на ветке. Наксос, прищурившись, разглядел даже стеклянных мушек и пчел, сидевших на цветах или фруктах.

Пегги Сью почувствовала, что ее одолевают отчаяние и страх.

– Мне кажется, я поняла, что происходит, – прошептала она. – Холод здесь волшебный. Поначалу он кажется обычным, как у нас на Земле, но, усиливаясь, он преобразует то, на что действует. Сначала все превращается в камень, потом в стекло, затем в хрусталь. И в конце концов, набрав наибольшую силу, холод обращает все в алмаз. Дома, растения, живые существа… Вполне возможно, что статуи, которые мы видели, в действительности – бывшие жители города.