Маша и медведи - Ирина Валерьевна Дынина

пошли с нами в лес завтра поутру. — предложила бойкая Наталья. — Мы с ребятами по грибы, да по ягоды собрались.

— Вы в лес собираетесь? — удивилась Маша. — Разве можно детям без взрослых в лес ходить?

— Так, то, детям, нельзя, — рассмеялась Наталья. — а мы уже взрослые. Ты с нами пойдешь, или испугалась? Городская ты, нежная, тебя любой комар в лесу забодает.

— Ничего и не испугалась. — пожала плечами Маша. — Пойду, коли надумаю.

Лес казался Маше местом страшным и таинственным. В её любимых сказках, в лесу, происходили всякие разные истории, не всегда безобидные. Ещё, лесах водились дикие звери. Дедушка с бабушкой строго-настрого запрещали девочке заходить далеко от дома, особенно, забредать на опушку леса.

Маша и не ходила, ленилась.

Но, деревенские дети, не слушались родительских наказов и, все равно, бегали в лес, по грибы, да по ягоды. Маша, поначалу, боялась, а потом сама напросилась пойти в лес с деревенскими детишками — скучно сидеть одной в доме и бездельничать, пока все остальные дети совмещают приятное с полезным.

С утра пораньше встала Машенька, умылась, нарядилась в костюм красивый — брючки и маечку, Мишутку своего, отремонтированного, за пояс заткнула, да и побежала к деревенским ребятам, а, бабушку и дедушку про отлучку свою, предупредить позабыла.

— Смотри, Маша, — поучала гостью из города Наташа, самая бойкая из местных девочек. — в лесу рот не раскрывай, да по сторонам поглядывай. От нашей компании не отставай, а если потеряешься, то на месте стой и кричи громко «Ау». Мы тебя обязательно отыщем.

— Хорошо. — ответила Маша, сжимая в руках новенькую корзинку. — Я от вас не отстану. И голос у меня звонкий. В случае чего — я громко закричать смогу. В Ольховке слышно будет.

Так и пошла Машенька в лес с местными детишками. У дедушки с бабушкой не отпросилась. Знала девочка, что ее не отпустят.

Хорошо в лесу летом — тепло, солнышко светит, да среди листвы густой, не жарко. Деревья стоят торжественные, нарядами зелеными друг перед дружкой щеголяют. Среди листвы кокетливо проглядывают ягоды рябины, грибы под деревьями прячутся, на полянке хороводы заводят, а, еще и малину сладкую собрать можно, и орехи крепкие.

Понравилось Маше по лесу ходить. В городе большом всё кругом серое — шумные улицы, дома многоэтажные. И люди серые, всё спешат куда-то, по делам важным. За делами своими, жизни не видят.

В лесу иначе всё — воздух свежий, по земле туман стелется, по ветвям деревьев, да по лапам мохнатым, еловым, зайчики солнечные скачут. Никуда спешить не нужно — лес он, степенных любит, обстоятельных, а не торопыг беспечных.

Подружки Машины по лесу веселой стайкой разбежались, затерялись среди осин и березок, голосами громкими перекрикиваются, дятел-трудяга им в ответ трели выдает, носом по сухому дереву долбит.

Тук-тук! Тук-тук!

Засмотрелась Машенька на дятла нарядного, а, там и на сороку-белобоку, что по ветвям скакала, на хвост лисий, под кустом мелькнувший, да и забрела невесть куда.

Отстала, потерялась и в лесу дремучем заблудилась.

Ходит-бродит по лесу одна-одинешенька, а, вокруг — деревья огромные ветвями шумят, птицы-звери страшные по кустам шуршат, голосами звонкими перекликаются.

Кричала-кричала Машенька «Ау», подружек своих новых звала, но никто на ее крики не отозвался, даже эхо промолчало, не откликнулось.

Устала Машенька по лесу бродить — ноги стерла, платочек нарядный потеряла и проголодалась.

По дороге, набрала Машенька полную корзинку грибов разных — и рыжиков, и подберезовиков, и подосиновиков, и белый гриб к ней в корзинку угодил. Только мухоморы, с яркими шляпками, без дела остались — знала Машенька о том, что мухомор, гриб ядовитый и в еду не годится.

Только не станешь же грибы сырыми кушать, а про то, как грибы готовить вкусно, Маша не ведала.

Ходила-ходила Маша по лесу, пока совсем не заплутала. Перепугалась сильно. Да и лес изменился не в лучшую сторону — березки с осинками запропали куда-то, солнышко скрылось совсем, а, вокруг — всё, сплошь, ели, да елки хмурые, лапами колючими грозят, дорогу к деревне Ольховке показывать девочке не желают.

— Совсем потерялась. — пожаловалась Маша дятлу, что по сухому березовому стволу клювом стучал. — Помоги мне, дятел — красная головка, покажи дорогу к дому.

Дятел постучал-постучал, да крыльями взмахнул и полетел в глубь леса, а Маша за ним следом побежала.

И вышла девочка неожиданно на полянку светлую, а на полянке той, домик обнаружился — из бревен замшелых сложенный, с оконцами, да ставнями и крыльцом резным, нарядным. На крыше домика — петушок расписной, как живой на шестке сидит, того и гляди, закукарекает.

Обрадовалась Машенька. Откуда только силы взялись — побежала к дому тому, добрых людей о помощи просить.

— Спасибо тебе, дятел нарядный, — весело закричала девочка и птице доброй рукой помахала. — за помощь твою!

Ничего дятел не ответил Маше, улетел по своим делам, а Машенька подошла к домику лесному, чудесному.

Робела девочка сильно, но на крылечко поднялась бесстрашно и в двери постучала.

Тук-тук.

Но, хозяев не оказалось дома, и девочке никто не ответил на ее стук.

Городская девочка Маша знала о том, что нехорошо это — к посторонним людям без спросу в дом входить, но, у кого, спрашивать-то, коли дома никого нет?

Очень Машу это обстоятельство огорчило и опечалило — а, если и вовсе хозяева до ночи не появятся? Что ж она, так и станет на крылечке стоять, одна-одинешенька?

— Простите меня хозяева неведомые, — развела руками Машенька. — но очень уж я устала, а, потому, войду в избу вашу без приглашения. — и шагнула через порог.

Хорошую избу построил хозяин незнакомый — стенами крепкую, теплую, ухоженную. Кругом, по комнатам, половики расстелены домотканые, на окошках — занавески чистые, на столе, что посреди самой большой комнаты стоял — тарелки с кашей густой.

Маша услышала, как заурчало у нее в животе и сразу к столу подбежала — кушать девочка хотела сильно, а, на столе, какая-никакая, но еда.

Смотрит Маша, а табуретки у стола — разные. Одна — высокая, другая — поменьше, третья — так и вовсе, маленькая. Как раз для нее.

И тарелки на столе разные — большая, средняя и маленькая. В каждой тарелке — каша горой желтеет.

— Сначала, — сама себе Маша говорит. — руки помыть надобно и лицо умыть.

Разыскала Машенька рукомойник — интересная вещь такая, старинная, для умывания предназначенная, умылась и руки вымыла с мылом душистым, земляничным. Рушником нарядным руки чистые вытерла и обратно, к столу, накрытому, вернулась.

Попробовала Машенька на большом табурете сидеть, но неудобным он ей