Мила Рудик и кристалл Фобоса - Алека Вольских

— Видишь, как похожа ты на него, дочка? — словно читая мысли Милы, сказала, глядя на дочь с нежной улыбкой, госпожа Векша.

Белка кивнула и вдруг тихо всхлипнула. Госпожа Векша подозвала дочь к себе и ласково обняла ее за плечи.

— Не плачь, дорогая, — улыбнулась она дочери. — Твой отец сейчас наверняка в каком-нибудь очень хорошем месте. Я в этом не сомневаюсь. Он был замечательным человеком. И не мог просто так исчезнуть.

Она снова посмотрела на Белку, потом оглянулась на Берти и Фреди. Глубоко и счастливо вздохнув, она кивнула и уверенно произнесла:

— Он гордился бы вами, я знаю. У нас с ним растут очень хорошие дети.

Потом она вдруг всхлипнула, точно как Белка, и украдкой смахнула с глаз две слезинки.

— Давайте положим цветы на могилу отца, дети.

Они все вместе подошли ближе к памятнику. Белка и Фреди положили на могилу букеты и вернулись к матери. Какое-то время все стояли молча. Мила невольно посмотрела на друзей. Белка была взволнована, Фреди выглядел отрешенным и одновременно грустным, Берти заметно хмурился.

Мила смотрела на него и думала, что хорошо понимает его чувства. Берти злился. Он не мог вернуть отца, как бы сильно ему ни хотелось этого. Он чувствовал себя беспомощным, и именно эта беспомощность злила его. А еще он испытывал злость или даже ненависть к Гильдии и ко всему, что так или иначе было связано с этим именем. Потому что именно Гильдия забрала у него отца.

Мила отвела глаза от лица Берти: ей почему-то стало неловко, как будто она без спроса прочла его мысли, или скорее — заглянула в его чувства, когда он, скорее всего, не хотел бы этого. Не всякие чувства хочется разделить с другими, даже с друзьями.

— Ну что ж, — тихим голосом прервала молчание госпожа Векша, обращаясь к дочери, — теперь ты сможешь навещать могилу своего отца, Беляна. Дорогу ты уже знаешь.

Белка снова с грустью вздохнула.

Госпожа Векша тем временем повернулась к Миле.

— Даже не представляю, Мила, как лучше нам продолжить поиски могилы твоей прабабушки, — озабоченно произнесла она и растерянно добавила: — Кладбище такое большое.

— Да уж, — согласился Берти, — здесь можно до скончания века бродить. Надо что-то придумать.

— Мы видели сторожку кладбищенского сторожа, — сказала Мила. — Может быть, спросить у него?

— Да, пожалуй. Дельная мысль, — вступил в разговор Фреди. — У сторожа должна быть кладбищенская книга, где записаны имена всех, кто здесь похоронен.

Берти быстро закивал.

— Идем, Рудик. Составлю тебе компанию, а то здесь заблудиться — раз плюнуть.

Он подошел к Миле и кивнул в сторону дорожки, по которой они сюда пришли.

— Пошли. Мы найдем твою прабабку.

— Берти, сынок, а мы, пожалуй, вернемся к воротам и будем ждать вас там, — сказала госпожа Векша, пряча покрасневшие глаза, словно ей было неловко за свои слезы.

Берти молча кивнул, и вдвоем с Милой они отправились к сторожке.

* * *

Мила и Берти подошли к ветхому, с виду заброшенному деревянному домику. Не раздумывая, Берти решительно постучал в дверь.

Какое-то время изнутри не было слышно ни звука. Мила и Берти переглянулись, Мила пожала плечами. Берти уже было поднес руку к двери, чтобы постучать снова, но тут из дома послышался отчетливый звук шагов. Дверь открылась, и на пороге возник хозяин сторожки.

Кладбищенский сторож оказался очень высоким и сухопарым стариком. Его лицо было вытянутым и бледным, рот с сильно опущенными вниз уголками губ выдавал человека не слишком веселого и малообщительного, а мутные то ли зеленые, то ли серые глаза смотрели на Милу и Берти без какого-либо выражения.

— Добрый день, уважаемый господин… — начал Берти и осекся, сообразив, что не знает имени сторожа.

— Некропулос. Мантик Некропулос к вашим услугам, — представился старик и сухо поинтересовался: — Табличку на двери не читали?

Берти, изображая неловкость, прокашлялся.

— Кажется, читали… Когда полчаса назад проходили мимо. — Он еще раз кашлянул, как бы пытаясь окончательно убедить сторожа, что ему чертовски стыдно за свою дырявую память и невнимательность. — Простите, как-то… забылось.

— Да оно вам и не надо, — все так же холодно отозвался сторож. — К чему вам помнить имя кладбищенского сторожа? Чем могу помочь?

— Мне нужно найти могилу моей прабабушки, — привлекая к себе внимание господина Некропулоса, сообщила Мила. — Я не знаю, где она похоронена, а кладбище очень большое и…

Некропулос закивал, не давая Миле закончить.

— Все понятно, — сказал он и сделал приглашающий жест рукой: — Заходите.

Мила и Берти переглянулись и, по очереди переступив порог, вслед за стариком зашли в сторожку.

Внутри была всего одна комната. У окна — квадратный деревянный стол. На подоконнике, на тарелке, лежал большой кусок черного хлеба. На дальней стене в ряд висели на массивных металлических крючках три черных дождевых плаща с капюшонами. Видимо, подумала Мила, во время ночных обходов, когда лил дождь, господин Некропулос переодевался из вымокшего плаща в сухой и продолжал обход. В дальнем углу на пенальных часах-ходиках стояло чучело черного филина. Огромные круглые глаза смотрели на Милу хмуро и неприветливо.

Мила прошла в глубь комнаты, а Берти остался стоять у дверей. Скрестив руки на груди, он прислонился плечом к дверному косяку, словно не хотел вмешиваться в дело, касающееся лично Милы.

— Как, вы говорите, зовут вашу покойную родственницу? — спросил господин Некропулос. Он подошел к столу и опустился на стул, который коротко под ним скрипнул.

— Асидора Ветерок, — ответила Мила.

Она посмотрела, как сторож кладет перед собой книгу — по-видимому, ту самую, кладбищенскую, которую упоминал Фреди, — и решила, что поиски могилы ее прабабки могут затянуться надолго: книга была огромной и в длину и в ширину, да и толщина внушала мысли о веках, если не о тысячелетиях. Сколько же людей похоронено на этом кладбище? Госпожа Векша говорила, что оно очень большое, но, оказывается, Мила даже примерно не представляла себе, насколько оно большое.

Однако уже в следующее мгновение Мила поняла, что господин Некропулос не намерен искать имя Асидоры в этой книге обычным способом. Он раскрыл книгу где-то посередине, провел над желтыми сухими листами рукой и твердо, словно сообщая свою волю, произнес:

— Асидора Ветерок — Эвриско!

Листы зашуршали, как от сквозняка, и уже в следующее мгновение ожили, взлетая и падая, словно невидимая рука с нечеловеческой скоростью листала книгу: сначала вперед, потом назад, опять вперед; в конце концов листы безжизненно упали, и книга, громко лязгнув железной пряжкой о стол, захлопнулась.

Господин Некропулос молча застегнул ремешок книги — видимо, это было необходимо — и обратил свой мутный старческий взгляд на посетителей.