Касты. Истоки неравенства в XXI веке - Изабель Уилкерсон

Жара, коснувшаяся Арктики, вызвала стихийные стычки в Америке. В конце того лета в Нью-Йорке, гавани цвета индиго безопасного синего штата, белый мужчина из Бруклина, художник, помогал белой женщине средних лет доставлять продукты в метро на юг в направлении Кони-Айленда.

В это время все разговоры сводились к президентским выборам. Находившийся в самом разгаре политический сезон не был похож на другие. Впервые в истории в качестве основного кандидата на пост президента Соединенных Штатов баллотировалась женщина. Кандидат была известным лицом, серьезным национальным деятелем, чрезмерно квалифицированным по некоторым оценкам, продуманным, даже до скучного предсказуемым с точки зрения ее недоброжелателей, с твердым политическим пониманием и своей стратегией по отношению к любому кризису, с которым она могла бы столкнуться. Ее оппонентом оказался вспыльчивый миллиардер, звезда реалити-шоу, склонный оскорблять любого, кроме себя самого; он никогда не занимал государственные должности и, по мнению людей знающих, не имел шансов выиграть даже праймериз своей партии, не говоря уже о президентских выборах.

До самого завершения кампании кандидат-мужчина отставал от кандидата-женщины по результатам дебатов, которые проводились во всем мире. Он хвастался тем, что хватал за гениталии женщин, издевался над инвалидами, поощрял насилие как против прессы, так и против несогласных[3]. Его последователи издевались над кандидатом-женщиной, скандируя: «Посадите ее!» на массовых митингах, на которых председательствовал миллиардер. Его комментарии и действия были сочтены настолько грубыми, что некоторым новостным сообщениям предшествовали плашки с предупреждениями о ненормативной лексике.

Это был кандидат, «настолько явно неподходящий для этой должности… что его выдвижение на пост президента казалось скорее розыгрышем, чем серьезной заявкой на Белый дом», писала «Гардиан» в 2016 году[4].

На первый взгляд, в этих выборах не было места расовому вопросу, как его понимают американцы. Оба кандидата были белыми, с рождения принадлежащими к исторически преобладающему большинству страны. Но женщина-кандидат представляла более либеральную партию, состоящую из лоскутного одеяла коалиций, грубо говоря, гуманистических и маргинализованных. Кандидат-мужчина же представлял консервативную партию, которая в последние десятилетия стала рассматриваться как защищающая старый социальный порядок, приносящая пользу и привлекающая в основном белых избирателей.

Кандидаты занимали полярно противоположные позиции по всем вопросам и были одинаково ненавидимы аудиторией своего оппонента. Абсолютная антагонистичность их политической позиции позволила остальным американцам принять определенную сторону и заявить о своей лояльности или избегать крайностей. Все это привело к тому, что в один ничем не примечательный день, когда художник из Бруклина помогал пожилой леди с продуктами, та повернулась к нему с внезапным вопросом – за кого он будет голосовать. Художник, придерживающийся прогрессивных взглядов, заявил, что станет голосовать за более опытного кандидата от демократов. Пожилая женщина, должно быть, уже догадывалась о таком ответе и осталась им недовольна. Ее, как и несколько миллионов других американцев, составляющих историческое большинство, привлек блеск популистских лозунгов миллиардера-нативиста.

Всего несколькими неделями ранее этот миллиардер заявил, что может пристрелить кого угодно на Пятой авеню – и его последователи все равно будут голосовать за него, настолько они ему преданы[5]. К числу этих последователей относилась и женщина с продуктовыми сумками. Она услышала его глас и вняла его зову. Теперь она сочла своим долгом растолковать художнику, как глубоко он, художник, заблуждается и как важно ему проголосовать за правильного кандидата.

– Да, я знаю, что временами он может ввернуть крепкое словцо, – признала она, подойдя поближе к потенциальному новообращенному. – Но в нем – спасение нашему суверенитету.

Именно тогда, еще до дебатов и череды разоблачений, мужчина из Бруклина осознал, что, несмотря на статистику и исторические прецеденты, эта звезда реалити-шоу, кандидат, чей практический опыт был, возможно, наименьшим за всю всемирную историю президентских выборов, может стать лидером свободного мира.

Президентская кампания вышла за рамки политического соперничества – это была реальная борьба за первенство в стране, и ее ход менялся на наших глазах. Люди, подобные бруклинскому художнику и его пожилой собеседнице, стекались в Кони-Айленд. В основном они происходили из Европы и принадлежали к правящему большинству, будучи доминирующей расовой кастой в неписаной иерархии, существовавшей еще до основания республики. Но в последние годы, предшествующие моменту выборов, по радио и кабельному телевидению стало распространяться мнение о сокращении доли белого населения. Согласно прогнозу, озвученному Бюро переписи населения США в 2008 году, к 2042 году белые перестанут составлять большинство в стране, которая никогда прежде не сталкивалась с таким раскладом[6].

А той же осенью (в самый разгар финансового кризиса, видевшегося многим катастрофой), как бы знаменуя собой потенциальное уменьшение превосходства касты, долгие века занимающей доминирующее положение, президентом США был избран афроамериканец, представитель касты, исторически считающейся низшей. Его восхождение вызвало преждевременные заявления о пострасовом мире, оно же стало причиной основания движения, единственной целью которого было доказать, что новый президент – не выходец из Соединенных Штатов. Возглавлял это движение тот самый миллиардер, который в 2016 году сам выдвинул свою кандидатуру в президенты.