Бунт в тарелке - Валерий Квилория

– Точно инопланетяне, – выдавил сквозь смех Лера. – Они твоего Филю за разумное существо приняли. Теперь он будет спать под одеялом, а по утрам зубы чистить.

Помещение, в котором находились клетки, было никак не меньше школьного спортзала. Освещалось оно солнечным светом, исходящим с невысокого потолка, стен и даже пола. Вокруг жужжали, двигались и мигали разноцветными огнями необычные приборы. Одни похожи на медуз, другие – на гроздья крошечных пирамид, третьи – на раздувшегося ежа со множеством торчащих меж колючек длинных ослиных ушей, четвёртые были вообще ни на что не похожи.

– Завод какой-то, – предположил Шурка.

– Или лаборатория, – мрачно заключил Лера.

Шурка посмотрел на друга.

– Ты думаешь, они на нас опыты будут ставить?

– Запросто, – кивнул тот и показал на телёнка. – Мы для них такие же бычки, как твой Филя.

Ночь прошла беспокойно. Пленники то и дело мешали друг другу спать. Вначале во сне принялся стонать Лера. Потом дико закричал Шурка, которого душил кошмар. А под утро стал жалобно мычать Филя.

Разбудил их перезвон колоколов. Массивные часы на стене спортзала-лаборатории, весьма напоминающие куранты на Спасской башне Московского кремля, показывали семь часов. Не успели пленники умыться, как одна за другой хлопнули дверцы кухонных буфетов, и каждому из них подали завтрак. Перед Шуркой оказалась дымящаяся гречневая каша с куском плавящегося сливочного масла и кружка парного молока. У Леры – стакан чая с лимоном и два бутерброда с сыром. А Филе достался поднос со свежей травой и куском соли.

– Они наши мысли читают, – предположил Шурка, налегая на кашу. – Моя мама всегда так готовит.

– Точно, – согласился Лера. – А мне бабушка по субботам ещё яичницу жарит.

Филя ничего не сказал, он сосредоточенно чавкал.

Куранты пробили половину восьмого. Следом часть светящейся стены под ними растаяла, образовав овальный вход. На пороге возникло существо, похожее на спичечный коробок. Переставляя ноги-спички, оно направилось нетвёрдой походкой к золотистой сосне. Вместо иголок на странном деревце росли ярко-светящиеся палочки. Вялым движением руки неизвестный отломил одну иголку-палочку и сунул себе в рот. Только теперь друзья рассмотрели, что в верхней части коробка имеются два поросячьих глаза с редкими рыжими ресницами, нос вишенкой и рот в виде маленькой круглой дырочки.

– Смотри, – шепнул Лера, – у него на руке вместо пальцев семь спичек.

Но тут коробок задёргался, будто его током стукнуло, и стал сипеть, наподобие кипящего чайника на плите.

– Припадочный какой-то, – прошептал Лера.

– Может, это еда у него такая? – предположил Шурка. – Помнишь, я тебе про ягоды китайского лимонника рассказывал?

– А, – вспомнил Лера, – это те, которые полпригоршни съел и можно целый день за зайцами бегать?

Шурка успел только кивнуть в ответ. В следующий миг преображённый коробок обернулся и с любопытством осмотрел пленников. Подумав секунду, он энергичной упругой походкой подошёл к ближайшей клетке.

– Му, – ласково мыкнул Филя, увидев перед собой два совершенно родных глаза.

Надо пояснить, что Захарьевы вместе с бычком держали в хлеву поросёнка Стёпку.

– Фью, – нежно свистнул инопланетянин.

Протянув сквозь прутья спичечную семерню, он погладил телёнка по морде. Филя от блаженства закатил глаза.

Затем коробок перешёл к Шурке, которого тоже попытался погладить. Но Шурка в ответ зарычал и укусил благодетеля за палец.

– Фу! – пронзительно засвистел инопланетянин и затряс рукой.

На этом знакомство закончилось. Фу-Фью, как тотчас окрестили друзья ходячий коробок, отошёл к висящему в воздухе круглому экрану и принялся тыкать в него своими пальцами-спичками.

– Компьютер, – догадался Лера. – Зря ты его укусил, он из нас сейчас собак Павлова[3]наделает.

– Пусть попробует. В следующий раз я ему все спички обломаю, – сердито пообещал Шурка.

Но вместо опытов им подали второй завтрак. Во всяком случае, так друзьям вначале показалось. Шурке досталось его любимое сливочное мороженое в вафельном стаканчике, Лере – пирожное «корзинка», а Филе – увесистая морковь. Съев угощение, пленники посмотрели на Фу-Фью. Коробок продолжал колдовать у монитора. По всему обширному залу задвигались аппараты. С одной стороны к клеткам подполз ёж и наставил на них множество своих ослиных ушей. С другой – подплыла по воздуху медуза. Развернулась хвостом, расправила, словно антенны, щупальца и тоже замерла.

– Изучают нас, – заметил Шурка, облизывая измазанные мороженым пальцы.

Неожиданно Лера услышал голос.

«Назови сумму, получаемую при сложении двух двоек?», – спросил голос.

– Четыре, – растерянно ответил Лера и только тут понял, что вопрос ему был задан не вслух, а мысленно.

– Ты чего? – уставился на него Шурка.

– Телепатирует, – показал глазами на инопланетянина Лера.

В следующий миг Шурка выпучил глаза и судорожно выдавил: – Четыре.

За ним взбрыкнул Филя, боднул головой хромированную решётку и замычал. Друзья с изумлением насчитали четыре коротких «му».

Инопланетянин снова дотронулся до экрана. Снова хлопнули дверцы буфетов, и перед ними возникли всё те же угощения. Но теперь у Леры лежали две кремовые корзинки, у Шурки – два стаканчика мороженого, а у Фили – две увесистые моркови. Добавку съели с не меньшим удовольствием. И опять прямо в голове зазвучал всё тот же вопрос о сложении двух двоек.

– Четыре, – неохотно ответил Лера, а сам подумал: «Или у него компьютер завис, или он меня за дурака считает».

За ним задумался и Шурка.

– Четыре, – выдал, наконец, и он после длительной паузы.

Один Филя подал голос сразу же. Буфеты выдвинули новое угощение уже в тройном размере. Очередную добавку друзья ели неторопливо, смакуя и переговариваясь. Бычок расправился с третьей порцией моркови так же быстро, как и с двумя предыдущими.

Не успел Лера дух перевести от съеденного, а телепатический вопрос зазвучал в четвёртый раз и снова про два плюс два.

– Отстань, – лениво отозвался Стопочкин. – Сколько можно одно и то же талдычить?