Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим - Николас Мваники

взял за хрупкое горло эту девушку, и приподнял ее. А она, с посиневшим и перекошенным лицом, вися и не красиво дрыгая ногами прохрипела: – «Пощади!»

Она описалась. От ужаса. А я жестоко улыбнулся в глаза ее и…

Я услышал голос в моем сердце. Услышал приказ, который невозможно ослушаться. Приказ отпустить её.

Силы гнева оставили меня в одно мгновение, и я разжал свои руки, а так хотелось сомкнуть эти клешни и увидеть, как через мгновение, ее голова покатится, оставляя за собой на земле кровавый алый след. Но я отпустил ее и взял слово, что всё то, что она рассказала, что этого всего не было. И не могло быть. Я же сам видел, как погибла моя Ника, мои любимые Никушонисы. Нику сбил байкер, почти на моих глазах. И она погибла мгновенно.

А я всё прихожу и прихожу к этому дереву, к ее дереву, к ее Шестикрылому Серафиму. Прихожу каждый месяц в то число, когда погибла моя Ника. Обнимаю дерево. Говорю с ним. И в память о Нике повязываю две ленточки на его ветви.

Почему две?

Не понимаю, откуда у меня взялась уверенность, в то, что у нас с Никой должна была родиться доченька. Вот если бы Ника была жива, то точно, мы родили бы девочку. Такую прекрасную маленькую Принцессу. И мы ее с Никой – очень любили. Баловали. Играли бы с ней. Расчесывали волосы и укладывали спать. А на ночь, я читал бы ей самые добрые в мире сказки. Я же сказочник. И я знаю много прекрасных сказок.

И нашу дочу, мы назвали бы Надя, Наденька, Надежда.

Но как-то не случилось… И нет надежды…

И говорю я с Серафимом, и шепчу я ему свои сказки. Обнимаю его. Трогаю его ствол и глажу кору, вдыхаю этот пьянящий древесный терпко-горький аромат. И я чувствую в этот момент, что Ника здесь рядом, что она во мне, в моем сердце.

А я, кончиками своих пальцев, всё ищу и ищу на стволе вмятину, то место, в которое Ника ударилась своей головой, но не могу ее найти, как будто и не было никогда ни вмятины, ни Ники, ни наших с ней отношений, вообще ничего не было.

Так и стоим мы у дороги. Я и дерево.

И мои горячие слезы отчаянья пустой жизни без любви, капают на корни Шестикрылого Серафима…»

Глава 2

Лечу над Атлантическим океаном. Подо мной многокилометровая бездна воздушного пространства. Я сижу в удобном кресле авиалайнера, и в перерывах между дремой и приемами пищи, праздно думаю о смысле жизни, при этом, перелистываю, просматриваю, почти не вчитываясь, электронные страницы своей новой книги.

Поднимаю глаза: через проход, от меня, в кресле сидит красивая в своей старости бабушка. Такая вся седая и в очках, а в руках у нее спицы. Она что-то там вяжет. А может это и не бабушка вовсе, а моё Время. Сидит рядом со мной, словно добрая святая Вечность, иногда посматривает на меня по мудрому и с любовью, и незаметно для меня, всё создает и создает причудливые кружева моей будущей жизни.

Но что мне моя будущая судьба, когда я с настоящей не смог разобраться. Не разобрался и в своем малодушии, скоренько так, всё и вся бросил, и улетел в чужие, но, почему-то, такие притягательные дальние дали.

Вот пытаюсь сейчас умственно работать над своим новым романом. Перечитываю, обдумываю, хочу нащупать его канву, суть событий.

Недавно, за день до отлета, я начисто написал первую главу. Перевел ее из состояния черновика в чистовик. Начало книги, в создании своего произведения, для меня не самое сложное. Оно как бы само появляется на свет, приходит извне, и ложится на бумагу. А вот дальше…

Первые страницы пришли ко мне в родительском доме, куда я заехал попрощаться с мамой, папой, всеми родными близкими мне людьми и местами.

Я знал, что я улетаю и не вернусь. Билет в один конец. И родители это также понимали. Я им этого не сказал. Но они это почувствовали.

Как все странно и грустно. Уходить из этого мира они будут без меня, а я даже не провожу их в последний путь до погоста. И вся эта жестокая тайная нелепость придавала неповторимый вкус наших встреч, бесед и расставаний.

Пожил перед отъездом у родителей.

Да. Родители. Когда они у тебя есть, ты даже не задумываешься что это и счастье, и удача.

Отец и мать.

Через них мы приходим в этот мир, через них с нами говорят все наши предки, весь наш род. Да, много что идет через родителей, например, отец, помогает своему ребенку в становлении как личность, учит его выбирать, ставить перед собой цели и добиваться их. Считаю очень важным в жизни иметь цели, желания и мотивации, определенные именно тобой. Сам всё решаешь и сам несешь за свои решения ответственность. Мать же, вносит в жизнь своего дитя культуру жизни, осознанность своего бытия, учит любви и гармонии. Баланс и любовь, да кто же будет спорить, что это бесценные состояния жизни. Доброе мягкое благородное наше сердце, это всё забота о нас нашей мамы.

Не важно, родные родители или приёмные, или ребенка растило общество, там сын полка и в этом роде, но отец и мать, желательно чтобы были в жизни каждого человека.

И очень хорошо и правильно получать от отца и матери их слова одобрения, поддержку, согласование на жизненно важные вехи своего пути.

Ну, это все, конечно, в идеале.

Вот и я получил их благословение и добрые слова напутствия, попрощался с домом, где родился, провел детские, юношеские годы и отправился в путь.

Улететь, оставить свою страну, это только мой выбор и мое решение. Хотя я люблю отчий дом и много чего интересного здесь сделал. Но пришло время прощаться. И это как семейный разлад. Моя личная любовная ссора с моей родной землей и со всем, что мне так близко и мило. И я не могу внятно объяснить, почему я навсегда отсюда улетаю. Мне здесь всё дорого. Но бывает же такое, что люди любят друг друга, а расстаются. Дураки?! Я так не думаю! Любовь в разлуке – самое сильное состояние любви, и, наверное, каждый, рано или поздно стремиться испытать эти немыслимые яркие всеобъемлющие чувства.

Да и вообще, как мы действуем в этом мире? Откуда приходит некая пока еще совсем незначительная и незаметная для нас идея. Очень тонкая глубинная эмоциональная