Книги онлайн и без регистрации » Романы » Концерт для виолончели с оркестром - Елена Катасонова

Концерт для виолончели с оркестром - Елена Катасонова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 48
Перейти на страницу:

Все ее толкают и на нее кричат. Алик не всегда может возить на репетиции - их рабочие ритмы не совпадают, - она едет в метро, и вот тут-то на нее кричат и ее толкают, и такой за ее отсутствие стал у толпы язык...

А в Алжире толпы, как таковой, нет вовсе. В этой сини и зелени, в разноцветье домишек и вилл никто никуда не спешит, смуглые люди с любознательными глазами сидят у открытых дверей кафе за столиками, наслаждаясь зимним теплым солнышком, курят кальян, разговаривают, пьют кофе, добродушно поглядывая на кишащих вокруг ребятишек. А детишки такие нарядные и веселые - как же ими не любоваться?

Никто их не ругает, на них не кричит, послушанья не требует, вот они и резвятся, вольно и беззаботно, как рыбки в водах теплого океана. В Москве же волоком тащат несчастных в метро и на них же шипят:

- Быстрее, быстрей...

И матерей - озлобленных, взъерошенных, некрасивых - жалко, и ребятишек - тоже. Может, и хорошо, что у нее узкий таз и она не может рожать, может, и хорошо, что испугалась кесарева и у них нет детей?

Да, наверное, хорошо; вдруг бы она тоже на малыша своего орала?

* * *

Врача после Алжира нашла Маша. Она же, не врач, первой поставила, как потом выяснилось, верный диагноз.

- Никакая у тебя не амеба, - заявила она. - Никакая не хроническая дизентерия, а просто депрессия.

Нервная депрессия, вот что я тебе скажу, дорогая.

- Депрессия? - удивился Алик, и в маленьких бесцветных его глазах загорелась тревога. - Это еще что за зверь?

Маша забежала к ним после дневного концерта - передохнуть перед репетицией. Кудрявая хохотушка, в узких брючках и свитере (концертное платье, аккуратно, умело сложенное, таскала в большущей сумке), с узенькой, бесценной скрипочкой - копия Страдивари, - она была легка и подвижна, как ртуть.

- Хорошо тебе. Маша, - вздыхала не раз Рабигуль. - Скрипка не только царица музыки...

- А что еще?

- А еще удобна для передвижения.

- Да уж, - охотно соглашалась Маша. - Мы с ней легки на подъем.

И она дружески похлопывала футляр скрипочки, точно наездник своего верного скакуна.

- Так что за зверь, спрашиваю? - повторил Алик, стараясь, чтобы вопрос звучал небрежно, потому что слово его испугало: он же знал, что такое депрессия, скажем, в промышленности. Застой, умирание...

Маша, усевшись поудобнее в кресле, принялась загибать пальцы, перечисляя симптомы, обращаясь в основном к Рабигуль:

- Худеешь - раз, не спишь - два, инструмент, можно сказать, не берешь в руки - три, композиции свои никому не показываешь...

- Потому что они - ерунда, - пробормотала Рабигуль.

Даже на эту короткую фразу сколько же у нее ушло сил!

- Ты так считаешь? - зорко взглянула на нее Маша. - Тогда - четыре.

- Что - "четыре"? - нахмурился, изо всех сил стараясь уловить суть, Алик;

- Собственные композиции кажутся теперь нашей Гульке ерундой, подчеркнув интонацией слово "теперь", пояснила Маша. Ее обычно озорные глаза на сей раз были серьезны.

Рабигуль вяло махнула рукой, тяжело встала со стула и поплелась к дивану.

- Не обидишься? - устало и тихо спросила она Машу. - Я полежу.

Не дожидаясь ответа, легла на диван, отвернулась к стене и поджала ноги.

- Одеяло бы мне...

Но при мысли о том, что за одеялом придется встать, Рабигуль чуть не стошнило.

Алик озадаченно переглянулся с Машей, взял плед - он лежал у Гули в ногах, - заботливо укутал жену. "Про плед-то я и забыла..." - краем сознания отметила Рабигуль. Туман заволакивал усталый от постоянного отвращения мозг, время, как часто по возвращении из Алжира, остановилось, тихий говор Маши и Алика отодвинулся далеко-далеко. Рабигуль не спала. Она просто отсутствовала.

- А как же понос? - выдвинул последний и, как ему казалось, весомый аргумент Алик.

Все, что угодно, только не эта странная, пугающая своей неопределенностью, мистическая какая-то хворь. Уж лучше амеба или там малярия!

- Желудок часто так реагирует, - понизив голос, сказала Маша. - Там, в Азии-Африке, происходит дисбаланс в нервной системе... У нас, европейцев.

- Да ты-то откуда знаешь? - вскипел Алик, неожиданно разъярившись на ни в чем не повинную Машу.

- К сожалению, знаю, - не обиделась Маша. - Помнишь, как я работала по контракту в Индии?

- Ну помню, - угрюмо буркнул Алик.

- Потом целый год выкарабкивалась, - нехотя призналась Маша: вообще-то это была ее тайна. - Хорошо, что нашла врача. Передам его Гульке, если он жив и никуда не отъехал.

- Но Гуля же не европейка, - радостно вспомнил Алик. - Она-то как раз из Азии! Ты же знаешь, она уйгурка, из Талды-Кургана.

- А помнишь, как она болела первые годы в Москве? - не сдавалась непреклонная Маша. - Еле-еле привыкла... И кстати, Алжир - далеко не Талды-Курган, совсем другой край света.

- Но в Алжире ей было хорошо, просто здорово, - продолжал упорствовать Алик.

Он был человек простой, технический, и все эти тонкости его бесили.

- Там - да, но теперь же она вернулась!

- Перестаньте... - застонала с дивана Гуля, и Алик с Машей испуганно попритихли - столько боли и безысходности было в этом печальном голосе. Уйдите, пожалуйста, на кухню... Вы так шумите...

Ничего они не шумели, говорили почти что шепотом: все надеялись. Гуля заснет.

На цыпочках, покосившись на плед, под которым, как от озноба, мелко-мелко дрожала Гуля - "А ведь у нас тепло", - испуганно подумал Алик, на ее черные волосы, отброшенные на подушку, он с Машей перебрался в кухню. И там, окончательно сломленный, дал честное слово, что покажет Гулю тому самому старичку, что вытащил из чего-то похожего Машу, если только он жив и не отчалил в Израиль.

* * *

Целый месяц, даже немного больше, Рабигуль пила таблетки с длинными, пугающими названиями - а уж какие были к ним аннотации, лучше и не читать! сначала нехотя и со страхом, потом охотно, едва ли не жадно, потому что жизнь медленно и со скрипом, но поворачивалась к ней лицом и потому что тоже медленно и со скрипом - возвращался сон и иногда ей даже хотелось есть. Потом испугалась снова, когда Абрам Исаакович постепенно и осторожно стал снижать дозу.

- А вдруг опять?.. - робко спросила Рабигуль.

- Теперь все зависит от вас, - сурово сказал старик с блестящими молодыми глазами. - Не возьмете себя в руки, станете хроником. Есть у меня такие: год за годом весной и осенью ложатся в клинику.

Взглянув на прекрасное испуганное лицо, старик смягчился, ободряюще похлопал Рабигуль по руке, и сразу в ее огромных темных глазах вскипели слезы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 48
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?