Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

– Прекрати. – Меркурио протянул к нему руку. – Перестань, Цольфо… Хватит…

Мальчик отпрянул на шаг, луна осветила багряную кровь у него на руках. Он выпустил нож из рук и разрыдался. Цольфо не плакал со смерти Эрколя, теперь же захлебывался слезами, точно маленький ребенок, которым он, собственно, и был.

– Цольфо… – прошептал Меркурио.

Ему не хватало слов. Юноша приблизился к Шимону. Тот ошеломленно смотрел на него. Изо рта у Баруха сочилась кровь.

– Прости меня, – взмолился Меркурио. – Прости меня…

Шимон уставился на него. Он не боялся смерти. «Это и правда так просто?» – Внезапно Барух ощутил внутренний покой, умиротворяющую тишину, мягко объявшую его душу. Он попытался различить лицо Меркурио в застящем глаза тумане, но затем Шимону стало ясно, что ему нет дела до этого мальчишки. А ведь раньше преследование Меркурио было главной целью в его жизни. Теперь же Барух обрел покой. При мысли об этом Шимон улыбнулся – и умер.

Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипами Цольфо.

– Ты… спас меня, – с трудом произнес Меркурио.

Цольфо недоуменно уставился на него.

– Я?

Юноша зажал ладонью рану в боку. Он дрожал всем телом.

– Нужно убрать тело. – Он указал на Шимона.

Цольфо рассеянно кивнул. Он не сводил взгляда с окропленных кровью рук.

– Что тут происходит? – На пороге хижины появился Жуан.

– Ничего, – ответил Меркурио.

– Мозье с тобой? С ним все в порядке? – встревоженно спросил старик. – Мне приснилось, будто…

Меркурио увидел, как Мозье, встряхнувшись, поднялся на лапы.

– Мне приснилось, будто я слышал, как он скулит.

– С ним все в порядке, – заверил старика Меркурио. – Он просто… подрался с кошкой…

– Вот дуралей, – проворчал Жуан. – Иди спать, малец. Завтра тебя ждет тяжелый день.

– Да… Сейчас пойду…

– Слово предоставляется защитнику, – провозгласил писарь.

Все уставились на отца Венцеслао. Меркурио сидел, опустив голову и облокотившись на стол. Он не шевелился. Даже патриарх повернулся к нему. Как и Джустиниани, еще скорбевший по Скарабелло: его глаза покраснели от слез.

Меркурио все еще не шевелился. Похоже, ему тяжело было дышать. Цольфо, сидевший в первом ряду с Жуаном, вскочил.

– Сядь, парень, – остановил его старик, не сводя взгляда с Меркурио, и Цольфо послушно опустился на лавку.

Толпа зашумела.

– Отец Венцеслао, – нетерпеливо окликнул юношу патриарх. – Что такое?

Меркурио отчаянно стиснул зубы, поднял голову и с трудом кивнул. Вцепившись в край стола, он поднялся. От напряжения у него перехватило дыхание. Парень посмотрел на Джудитту, и та украдкой улыбнулась ему. «Нет, она понятия не имеет, что происходит», – успокоился Меркурио и улыбнулся ей в ответ, обнажив черненые смолой зубы.

Затем он повернулся к толпе. Увидел, как обеспокоенно смотрит на него Цольфо, и ободряюще кивнул и мальчику, и Жуану. Но сделав шаг вперед, Меркурио почувствовал, что у него подгибаются ноги.

Утром Жуан крепко перевязал рану у него в боку, но она по-прежнему болела. Старик сказал, мол, нельзя в таком состоянии вести процесс, но Меркурио лишь уставился на него с выражением мрачной решимости на лице: «Если ты попытаешься удержать меня, то я из последних сил потоплю твой корабль!» Натужно кряхтя, Меркурио перевоплотился в отца Венцеслао и сел в лодку Тонио и Берто. Братья отвезли его к монастырю Святых Космы и Дамиана.

Меркурио сделал еще шаг, не сводя взгляда с толпы. Святой произнес великолепную заключительную речь. И хотя у брата Амадео не было доказательств, ему удалось пробудить сомнения в каждом из слушателей. Еще сегодня утром, входя в зал, Меркурио явственно ощущал, что победа в его руках. Народ хотел, чтобы Джудитта спаслась, может быть, лишь для того, чтобы воспротивиться власть имущим и не дать им вынести известный заранее приговор. Но заключительная речь Святого была столь страстной, столь одухотворенной, столь пламенной, что теперь зрители начали сомневаться в невиновности Джудитты.

Меркурио улыбнулся людям, делая вид, что все в порядке. Жуан сказал, что нужно произнести эту речь от чистого сердца. Справится ли он с этим? Меркурио даже не знал, способен ли произнести хоть слово. Улыбка на его губах угасла. Он потел, а пот мог смыть грим.

– Брат Амадео… – начал он.

– Громче! – крикнул кто-то в зале.

Меркурио почувствовал, как его охватывает отчаяние.

Он схватился за край стола, перед глазами у него все поплыло. Юноша посмотрел на Джудитту. Похоже, теперь и она забеспокоилась. Хотя она ничего и не знала о его ране, девушка подозревала, что что-то не так. Меркурио испугался. Ему просто нельзя сдаваться. Он решительно убрал руку со стола и шагнул к толпе. В тот же миг он ощутил острую боль в боку. Парень застонал и стиснул зубы.

– Брат Амадео… – он заставил себя говорить громче; от этого боль только усилилась, – говорил так хорошо, что я готов выслушать его речь еще раз. – Меркурио помотал головой, делая вид, что пытается стряхнуть дремоту. – Он так убаюкал меня… своими словами.

Толпа не понимала, к чему он ведет. Все слушали его, затаив дыхание и ожидая, что сейчас отец Венцеслао все им объяснит.

– И верно… – продолжил Меркурио. – Убаюкал меня, убаюкал… – Он указал на стол, за которым сидел до того. – Вы ведь и сами видели, что я уснул.

Толпа рассмеялась.

– Нет, я не шучу. – Чем больше Меркурио двигался, тем шире открывалась рана в его боку. От боли он закусил губу. Никто не должен был заметить, что он ранен. – Я должен выразить вам свое восхищение, брат Амадео, – сказал он Святому. Доминиканец смотрел на него с ненавистью. Затем Меркурио направился к клетке, в которой сидела Джудитта, и схватился за решетку, чтобы не упасть. – Вы только подумайте, – обратился он к толпе. – Какая у него потрясающая память! Все свидетели, о которых брат Амадео еще раз рассказал нам… – Меркурио опять повернулся к Святому. – Благодарю, от чистого сердца благодарю вас! – Он покачал головой. – Я вот не смог бы вспомнить ни одного из этих бесполезных свидетелей…

Толпа вновь разразилась хохотом.

– Так, именно так, мальчик, – прошептал Жуан.

Цольфо не сводил глаз с брата Амадео. Они увиделись сегодня, но Святой с ним даже не поздоровался. Впрочем, Цольфо не было до этого дела. Святой больше его не интересовал. Когда тело еврейского купца опустилось на дно лагуны, Цольфо решил начать новую жизнь.

– Меркурио – самый лучший, – гордо сказал он Жуану.

Старик посмотрел на него и кивнул.

Меркурио молча обвел взглядом толпу. Боль была настолько сильной, что у него сперло дыхание. Он остановился с открытым ртом, надеясь, что сумеет не потерять внимание зала до того момента, как сможет говорить. Одной рукой Меркурио схватился за прутья клетки, а второй обвел толпу, словно это что-то значило. Присутствующие с напряжением следили за его указующим перстом.