Без единого свидетеля - Элизабет Джордж

Пока она ехала, ей пришло в голову, что, возможно, его там нет, что он мог уйти, чтобы попытаться немного поспать, в каковом случае будет лучше его не беспокоить. Но когда она выехала к больнице со стороны Ламбет-Палас-роуд, то в дальнем углу парковки увидела его «бентли». Значит, он с Хелен. Как она и думала.

На мгновение в голове возникла мысль, что рискованно глушить «мини» после того, как с таким трудом получилось завестись, но она решила пойти на этот риск, потому что хотела, чтобы о Джоэле Кэмпбелле Линли узнал от нее. Она мечтала избавить его хотя бы от малой части той вины, которая давила на него сейчас, поэтому без дальнейших колебаний повернула ключ зажигания и подождала, пока двигатель не перестанет икать.

Она забрала с пассажирского сиденья свою объемистую сумку и вышла из машины. И, только собравшись двинуться в сторону входа, увидела его. Он вышел из больницы, и его фигура — то, как он шел, как держал плечи, — говорила о том, как непоправимо изменили его последние дни. Тогда она засомневалась. Как говорить с горячо любимым другом… Как говорить с ним в такое горькое время? И она пришла к выводу, что лучше не надо и пытаться. Потому что, если подумать, разве может новость что-то исправить, когда вся его жизнь лежит в руинах.

Тяжело передвигая ноги, он шел через стоянку к «бентли». Там он вдруг поднял голову, но посмотрел не в ее сторону, а в какую-то точку, находящуюся вне поля ее зрения. Как будто кто-то позвал его. И потом из темноты возникла фигура человека. Дальше события стремительно сменяли одно другое.

Барбара увидела, что человек этот одет во все черное. Он приблизился к Линли. В руке он что-то держал. Линли оглянулся. Потом он тут же отвернулся, пошел дальше к машине. Но не успел сделать и шага. Потому что человек в черном протянул руку и прижал предмет, который держал, к боку Линли. Не прошло и секунды, как суперинтендант оказался на земле, рука с предметом снова вжалась в его тело. Оно дернулось. Мужчина в черном поднял голову. Даже на расстоянии Барбара узнала его: Робби Килфойл.

На все ушло три секунды, возможно, и еще меньше. Килфойл подхватил Линли под мышки и быстро потащил к… Черт, как же она не заметила сразу! Если бы только она не была так поглощена мыслями о Линли, то увидела бы, что в глубокой тени стоит фургон с открытой боковой дверью. Через миг Линли оказался внутри.

«Черт, черт, черт!» — пронеслось в мозгу Барбары, безоружной и на мгновение абсолютно растерявшейся. Она посмотрела на «мини», прикидывая, что могла бы использовать… Ага, у нее же в сумке мобильный телефон, надо вызвать подмогу. Когда она нажала первую «девятку», фургон в другом конце парковки, загудев, ожил.

Она метнулась обратно к машине, бросила на сиденье сумку и телефон, не завершив звонок. Оставшиеся две «девятки» она наберет чуть позже, а сейчас нужно ехать, нужно сесть ему на хвост, нужно следовать за ним по пятам и по телефону сообщать о направлении, в котором двигается фургон, чтобы за ним был послан вооруженный отряд, потому что фургон, проклятый фургон больше не стоит, он двигается, он уже пересекает стоянку. И он красный, как они и подозревали, и на его борту полустершаяся белая надпись, которую они видели на видеозаписи.

Барбара вставила ключ в замок зажигания и повернула его. Двигатель натужно заскрежетал и — не завелся. А фургон уже был далеко, почти у самого выезда на проезжую часть. В повороте свет его фар упал на «мини». Барбара пригнулась, так как во что бы то ни стало он должен думать, будто все чисто, и ехать медленно, аккуратно, ни о чем не подозревая. Тогда она могла бы поехать за ним и вызвать полицейских с чудесными большими ружьями, чтобы они смели с лица земли этот ничтожный кусок человеческих экскрементов, прежде чем он сделает что-нибудь человеку, который был для нее всем, который был ее другом, наставником и который в этот момент не станет сопротивляться, не захочет бороться за свою жизнь, подумает лишь: «Делай со мной что хочешь», — а она не могла допустить, чтобы с Линли такое случилось.

Машина не заводилась. Не заводилась, хоть ты тресни. Барбара услышала собственный отчаянный вскрик. Она выскочила из «мини». Захлопнула дверь. Бегом бросилась через стоянку. В ее голове проигрывалась картина того, как он шел к «бентли», как он почти дошел, так что был шанс…

Да, он уронил ключи, когда падал. Он уронил ключи. Она схватила их, благодарно всхлипывая, но подавила слезы и через миг уже сидела за рулем «бентли». Ее руки тряслись. Целая вечность ушла на то, чтобы вставить в замок зажигания ключ, но вот машина заурчала, и она стала настраивать чертово кресло под себя, а то было не достать до педалей газа и тормоза, ведь его ноги были длиннее, потому что он выше на целый фут. Она рывком дала задний ход и выехала с парковочного места, не переставая молиться, чтобы убийца ехал медленно, медленно, медленно, ведь ему меньше всего сейчас хочется привлечь к себе чье-то внимание неаккуратным вождением.

Он повернул налево. Она тоже. Нажатие педали газа, и мотор взревел, огромная машина рванулась вперед как вышколенный скакун, и она выругалась. Она должна совладать с «бентли», совладать со своими эмоциями, совладать с усталостью, которая из усталости превратилась в безудержный поток адреналина и дикое желание остановить мерзавца, устроить подонку маленький сюрприз, бросить на него сотню копов, если потребуется, и все с оружием, чтобы они могли штурмом взять его отвратительную передвижную бойню, ведь он ничего не мог сделать с Линли, пока фургон в движении, так что она знала: пока они не остановились, еще не поздно. Но нужно сообщить копам, куда она едет, поэтому, как только она увидела, что Килфойл въехал на Вестминстерский мост, она потянулась за телефоном. И поняла, что он остался в «мини» вместе с сумкой, остался там, куда она бросила его, когда намеревалась поехать на своей машине. И она так и не закончила набирать три «девятки».

— Черт! Черт! — закричала Барбара.

Она поняла, что теперь, если не случится какое-то чудо, она может рассчитывать только на себя. «Ты и я, крошка». А на весах — жизнь Линли, потому что… «Все верно, ведь это и будет гвоздем твоей программы, да, ублюдок? Вот как ты хочешь вписать свое грязное имя в историю? Ты собираешься убить копа, который искал тебя, и ты сделаешь с ним то, что делал с другими, а в таком состоянии, как сейчас, он не станет бороться за свою жизнь, и ты это знаешь, конечно, как знал, где его искать, ублюдок, потому что ты просто открыл газету и включил телевизор, а теперь ты собираешься повеселиться на славу!»

Она не знала, где они находились. Килфойл был на высоте, когда дело касалось крысиных гонок, но это и понятно, он же ездит на велосипеде и знает все улицы, знает все проезды, знает весь этот чертов город.

Они двигались куда-то на северо-восток. Это все, что она смогла понять. Она держалась так далеко, как могла, на грани риска потерять его из виду. Она не включала фары, чего и он не мог себе позволить, потому что он хотел выглядеть ничем не примечательным автовладельцем, который просто едет из пункта А в пункт Б, весь такой невинный, несмотря на бог весть какой час, должно быть около двух или больше. Она не отваживалась остановиться около телефонной будки или поймать пешехода (если бы такой вообще попался ей на глаза) и потребовать у него мобильный. Все, что она могла сейчас, — это не упускать его из виду и судорожно думать, что будет делать, когда приедет туда, куда этот проклятый Килфойл направляется, потому что он, конечно же, направляется туда, где убил свои предыдущие жертвы. И затем уже отвез их тела в другие места. Так куда же ты собираешься отвезти тело Линли, сволочь? Но нет, этого не случится, даже если суперинтендант в своем нынешнем состоянии был бы только рад, потому что она этого не допустит, потому что, хотя на стороне этого отморозка оружие, на ее стороне — внезапность, и она не преминет ею воспользоваться, дудки. Только в чем выразится эта внезапность помимо того, что сама она предстанет перед убийцей, на что ему будет в высшей степени наплевать, с его-то шокером, его ножами, его скотчем, его ремнями, его проклятыми идиотскими маслами и метками на лбу?