Изгоняющий бесов. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

ударением на «и» парень поставил передо мной большущую тарелку, едва ли не во весь диаметр стола.

— Это… это что, ваша самая маленькая пицца?

— О, взе воле руске гостя!

Как я понимаю, моих соотечественников здесь любят и уважают. Что ж, пришлось встать и пожать руку официанту, как брат брату. Он похлопал меня по плечу и ещё раз сказал:

— При́ятно!

Кофе был густым, черным и сладким. Пицца вкуснейшей из всех, что я когда-либо пробовал. Какие тут, в бледную задницу Вольтерову, бесы? И, собственно, где? В христианской Черногории, в древней Будве, отзванивающей каждый час церковными колоколами? Зачем мы вообще здесь?!

Если только коварный Дезмо не решил переиграть меня, устраивая Марте сюрприз, отправив её провести вечерок на курортном побережье Адриатики за счёт бюджета Системы? Впрочем, вспомнив его рыбьи глаза и постное выражение лица, я решил, что уж вот это вряд ли. Если даже он и был бы готов устроить ей романтическое приключение, так ведь по-любому не со мной же. Нет?

В этом смысле чёрный ангел со смертоносными перьями никак не тянет на карапуза-амурчика и уж если и будет бить в меня стрелами, то вряд ли любовными. Да он меня давно придушил бы из ревности, если б мог. И более того, он может, но ему нельзя-с…

— В чём подвох? — спросил я сам себя.

Подумал, встал и прошёлся на кухню, пользуясь тем, что кофе кончился, а официант переключился на пожилую семейную пару из Европы. Кухонное помещение вряд ли было намного больше размером, чем в нашем доме. Одна печь, одна плита в две конфорки, большой холодильник, разделочный столик и, собственно, всё.

На меня поднял вопросительный взгляд лысый чернобровый повар. Я так же молча показал ему пустую чашку. Он широко улыбнулся, демонстрируя прокуренные зубы, и собственноручно сварил мне новую порцию в турке.

— При́ятно!

Ни в нём, ни за ним, нигде вокруг не было заметно и следа бесовского присутствия. Ну нет их, и всё тут! Не вижу, не чувствую, не понимаю — зачем тогда мы вообще здесь нужны?

Я вернулся к недоеденной пицце, здесь сидеть ещё с час-полтора, не меньше. Потом, наверное, ещё два или три раза заказывал кофе, время текло неспешно, однако ночь наступила так неожиданно, словно её набросили на всё побережье, как чёрную венецианскую вуаль тончайшего шёлка.

Одномоментно везде зажглись фонари, свечи и факелы. В воздухе запахло дымом и ароматическими свечами, заметно посвежело, так что я даже подумал, что рюмка балканской ракии могла бы и оказаться вполне себе к месту. Марта с Гессом явно задерживались, редкие посетители быстро расплачивались и уходили, ультрамариновое небо неспешно становилось иссиня-чёрным.

Меня никто не прогонял, но пару раз я ловил взгляды официанта на большие настенные часы. Кажется, кто-то говорил, что после одиннадцати ночи ворота Старого города закрываются. Но сейчас ещё не было и десяти, к чему же такая спешка? Как правило, русские туристы, весь день провалявшиеся на пляже, именно вечером и гуляют по всем кабакам и заведениям в поисках приключений. Разве кто-то будет сам себе добровольно ограничивать реальную прибыль?

Словно бы в подтверждение моих слов из переулка вырулила молодая пара, огненно-рыжая красотка в длинном вечернем платье с глубоким декольте и высокий кудрявый парень явно модельной внешности, но ни капли не слащавый. Они, что-то шумно обсуждая на сербском, уселись за дальний столик спиной к крепостной стене и потребовали вина. Много, бутылок пять сразу!

Причём первые три ребята уговорили буквально за полчаса, они пили вино, как воду. Видимо, в ответ на мой не совсем вежливый (да просто охреневший) взгляд парень приветливо кивнул и попросил официанта передать одну бутылку красного на мой стол.

— При́ятно, — так же привычно улыбнулся он мне.

— При́ятно, — невольно ответил тем же и я.

Девушка что-то зашептала ему на ухо, весьма фривольно разглядывая меня с ног до головы. Честное слово, тогда я ещё не знал, как это бывает, и вообще, наверное, думал, что подобные вещи происходят только в книжках. Когда девушка встала, поправила волосы, приподняла обеими руками грудь, огладила бёдра и пошла на меня, я всё ещё наивно улыбался, потому что…

— Руски? — безапелляционно угадала она, продолжив с едва различимым сербским акцентом. — Мы любим русских. А что ты делаешь здесь один? Официант сказал, ты сидишь у них уже часа четыре, ешь мало, не пьёшь вообще.

— Как не пью? Я… я вот кофе пил…

— Кофе — это турецкое или итальянское пойло. Настоящие мужчины пьют красное вино! Э-э, ты ведь настоящий? А то мой парень не верит…

— У меня девушка есть. Она сейчас придет!

— Ха! — потрепала меня по плечу незнакомка. — Девушка — это хорошо. Это облегчает нам задачу.

Я чуть не завыл в небеса, запрокинув голову. Вот же Фрейд озабоченный, мне только на черногорских свингеров нарваться не хватало. В этот рискованный момент над булыжной мостовой раздался дробный грохот знакомых лап, и доберман в белой панамке кинулся прятаться под мой стол.

— Тео, помоги! Спаси меня от этой психической!

— Что случилось?

— О, у тебя тут пиццей пахнет. Поделись с собаченькой!

Все, кто только был в данный момент в заведении, изумлённо уставились на долговязого молодого парня, высовывающего нос из-под скатерти.

— Гесс, вылезай, неудобно.

— Кому? Мне удобно. Хочешь лапку?

Я попытался вытянуть его из-под стола за ошейник, что со стороны, наверное, выглядело несколько провокационно. Косящийся на нас официант даже чуточку покраснел, хотя понятно, что уж на европейском морском курорте он насмотрелся всякого. Жгучего перчика в десерт, так сказать, добавило появление яростно орущей Марты, грозно размахивающей кулачками:

— Тео, он уже здесь? Я говорю, эта псина охреневшая здесь уже?! Опозорил меня на всю Будву, чтоб я ещё раз пошла купаться с этим кобелюкой…

Рыжая гостья вскочила и кинулась к моей столь же рыжей девушке с фужером вина в руке:

— Руска? Пей и рассказывай, подруга! Я жажду деталей!

Учитывая всю эмоциональность характера моей противоречивой любви с крылышками, та залпом выхлестала весь бокал и едва ли не матом обрисовала эпичное полотно совместного отдыха на пляже с моим доберманом. Который, кстати, втихаря грыз корочки от пиццы под столом и никак не мог взять в толк, в чём его, собственно, обвиняют? Между прочим, и я тоже.

В конце концов, если подумать, то все претензии Марты сводились к тому, что пёс вёл себя на пляже, как и положено нормальному псу! Да, он счастливо лаял и высоко прыгал в воде козлом на всех четырёх лапах