Жуков. Маршал на белом коне - Сергей Михеенков

Когда Марию Георгиевну однажды спросили о том, как она относится к той возне вокруг имени её отца и упрёкам, что, мол, Жуков и не так воевал, и солдат не жалел, и к славе по трупам шёл, она задумалась и вдруг ответила словами Иоанна Восторгова, проповедника и миссионера, расстрелянного в 1918 году: «Клевета норовит прилепиться чаще всего к той области, где человек наиболее безукоризненно себя проявляет».

Пожалуй, что так. Совсем недавно, перечитывая подаренную Марией Георгиевной книгу об отце, я нашёл это место и снова внутренне согласился с точностью определения.

«Его не стало, когда мне было семнадцать лет, — написала в своей книге «Маршал Жуков — мой отец» Мария Георгиевна Жукова. — Когда он был рядом, трудно было представить себе, что он может умереть. Он уже долго болел — с декабря месяца 1973 года, сразу после 40-го дня по смерти мамы попал в кремлёвскую больницу. Я регулярно бывала у него, состояние его было всё это время примерно одинаковым, довольно тяжёлым. Свидания наши были короткими: отцу трудно было говорить».

«Вспоминаю слова бабушки: “Папа с такой тоской смотрел на тебя”».

Его подкосила ранняя смерть любимой жены — Галины Александровны, Галюши, как он её называл.

Порученец Иван Прядухин, долгие годы наблюдавший их взаимоотношения, говорил: «Такой любви можно только позавидовать».

И им, конечно же, завидовали. Особенно ему. Всё у него в жизни получалось. Наследник здоровых народных кровей, лихой кавалерист, он всегда умел схватить жизнь под уздцы. Вскоре после знакомства Жукова с Галиной Александровной, когда пошли слухи и разговоры и молва донеслась до Кремля, в штаб округа позвонил Сталин: «Зачем я вас, товарищ Жуков, послал на Урал?» — «Командовать округом, товарищ Сталин». — «Вот и командуйте! А вы чёрт знает чем занимаетесь!..» — И бросил трубку.

Позже бедная Александра Диевна, терзаемая изменой мужа, через свою подругу Нину Петровну Хрущёву обратилась к первому секретарю ЦК КПСС с жалобой на семейные неурядицы. «А ты живи, как все, — сказал Хрущёв Жукову. — Живи с семьёй и люби, кого хочешь, на стороне». — «Нет, — сказал Жуков. — Двойной жизнью жить не буду. Я отдал своей прежней семье всё, что мог. Мои дети имеют своих детей. А у меня родилась дочь, и я обязан поставить её на ноги». — «Ну, смотри, — сказал Хрущёв, — ты рискуешь партбилетом».

Галина Александровна была ровесницей его старшей дочери Эры. Они и подружились потом. Добрая и сердечная Эра часто приходила к ней в госпиталь, когда была сделана операция и обнаружены раковые метастазы. Поддерживала Галину Александровну как могла, утешала, часами беседовала с больной.

Когда жены не стало, Жуков осиротел. Подолгу стоял у её портрета. Всматривался в любимые черты. Это был уже взгляд за ту черту, которая живых отделяет от мёртвых.

Жалел дочь. За жизнь он цеплялся только ради неё. Как-то в разговоре о детях сказал:

— Хочу, чтобы Машенька выросла такой же образованной и скромной, как Эра и Элла.

Он уже не хотел ни славы, ни почестей. Земное отдалялось.

Для Кремля, похоже, он до самых последних дней был проблемой, обузой. Этаким скалообразным камнем преткновения. Пока он был жив, Брежневу не осмеливались повесить на грудь орден «Победа».

Когда здоровье позволяло работать, Жуков сразу брался за рукопись, которую редакторы усиленно готовили для второго издания.

В новое издание Жуков ввёл несколько новых глав, выправил и значительно дополнил старые. Но двухтомник автор в руках подержать не успел. Второе издание «Воспоминаний и размышлений» вышло уже после его смерти.

Во время работы над вторым изданием в редакционном коллективе появился историк-консультант, кандидат исторических наук — полковник Е. Н. Цветаев. С выходом книги Маршала Победы рухнула стена запрета на Жукова. Власти вынуждены были считаться с обстоятельствами.

В октябре 1972 года Жуков передал в издательство выправленный вариант нового издания. Полковник Цветаев прочитал рукопись и предложил проект её улучшения — усиления её научной составляющей. В основу были положены 14 вопросов-пунктов.

Жуков, в свою очередь, прочитал их и ответил принципиальным письмом:

«Ознакомившись с предложениями, считаю уместным сделать некоторые замечания.

1. Моя книга “Воспоминания и размышления” написана в плане личных воспоминаний и размышлений над ними. Рассчитана она на широкого читателя. В проекте главы “Ставка ВГК” я также придерживался этой же цели.

Раскрывать работу Ставки ВГК в большом объёме считаю нецелесообразным. Предложение собрать из других глав материал об отдельных элементах работы Ставки ВГК, безусловно, заманчиво, и оно обогатит главу, но в то же время серьёзно обеднит остальные главы. Поэтому делать этого не следует.

2. В пункте втором: предлагается шире раскрыть вопросы работы Ставки в их исторической последовательности. Этого делать в моей книге не следует. Как работала Ставка в начале войны, когда председателем её был С. К. Тимошенко, вполне достаточно рассказано в главе “Начало войны”. Критика принятых и непринятых решений также дана в этой главе. Специального решения Ставки на стратегическую оборону не было. Она сложилась в результате неблагоприятной для нас обстановки на всех оперативно-стратегических направлениях. Процесс принятия решений Ставки одинаковым не был. Каждое её решение вытекало из сложившейся обстановки и наших возможностей.

Я не возражаю, если это будет дано дополнительно, с приведением интересных исторических документов.

В третьем пункте предлагается разработать вопрос о предвидении.

Я лично по состоянию здоровья разработать более детально, чем дано в книге, сейчас не могу.

21.11.73.

Жуков».

На остальные вопросы он ответил своими пометками на полях рукописи.

К примеру, на предложение в пункте 4-м «шире осветить проблему научного предвидения» кратко и недвусмысленно отреагировал ремаркой: «Я не пишу научный трактат».

Однако предложения научного консультанта заставили Жукова вновь перечитать текст и внести существенную редактуру и дополнения в те главы, которые полковник Цветаев трогать не хотел.

Размышляя о просчётах немецкого командования, он написал: «Если рассматривать гитлеровский план “Барбаросса” с военной точки зрения, надо сказать, что он построен на шаблоне, без учёта трудностей, с которыми пришлось столкнуться немецко-фашистским войскам, вследствие чего с первых дней война пошла иначе, чем рассчитывало германское командование. В результате в 1941 году, понеся трудновосполнимые потери, немецко-фашистские войска не достигли ни одной стратегической цели, а в 1942 году гитлеровское командование по своим силам не могло уже вести крупные операции на всех стратегически важных направлениях. Пришлось ограничиться наступлением на юге нашей страны, с целью выйти на Волгу и отрезать от страны Кавказ и Закавказье».