Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки - Роберт Сапольски

При обдумывании морального решения у нас возбуждается не только благоразумная длПФК{778}. Подключается и вся «эмоциональная команда» – миндалина, вмПФК, соответствующие зоны орбитофронтальной коры и островка, передняя поясная кора. Различные виды аморальных поступков вызывают разную интенсивность возбуждения в каждом из этих участков. Например, моральные дилеммы, приводящие к чувству жалости, активируют преимущественно островок; а нравственные проблемы, которые вызывают возмущение, «возмущают» в первую очередь орбитофронтальную кору. Затруднительные положения, в результате которых возникает конфликт, возбуждают главным образом переднюю поясную кору. И еще, если два действия расцениваются в одинаковой степени аморальными, то в случае несексуального действия (например, кражи у сестры) активируется миндалина, а в противоположном случае (например, при половой связи с сестрой) – островок[417].

Кроме того, когда активация достаточно сильная, у нас стимулируется автономная нервная система и мы чувствуем возбуждение. А мы уже знаем, какие тут действуют петли обратной связи и как они влияют на поведение. Если перед нами стоит нравственный выбор, длПФК объявляет приговор не в безмолвной созерцательности зала – вокруг все бурлит и кипит.

Профиль активации в этих участках мозга предсказывает моральное решение точнее, чем профиль длПФК. Данное утверждение хорошо иллюстрируется тем, как мы себя поведем: люди наказывают провинившегося соразмерно чувству ярости, вызванной его неэтичным проступком{779}.

Люди склонны давать моральные оценки мгновенно. И даже больше: опрашиваемые выносят суждения о моральных сторонах действия быстрее, чем о неморальных. Противоположностью процессу принятия морального решения будут кропотливые рассуждения. А вот совершенно удивительный факт: если мы испытываем моральное замешательство, то активация миндалины, вмПФК и островка обычно предваряет возбуждение длПФК{780}.

Повреждение этих «эмоциональных» участков мозга превращает моральные решения в прагматичные, можно сказать, бессердечные. Вспомним из главы 10, как люди с поврежденной вмПФК с готовностью голосуют за то, чтобы пожертвовать одним родственником ради спасения пятерых незнакомцев, – у контрольной группы этого не наблюдается никогда.

Особенно показательны те моменты, когда мы твердо держимся неких моральных установок, но не можем объяснить почему. Хайдт назвал это явление «моральное потрясение» – а за ним следует интеллектуальное пояснительное нагромождение{781}. Вспомним из предыдущей главы, как люди становились более консервативными в социальных суждениях, если им приходилось заполнять опросник в дурно пахнувшем помещении. То же происходило, если они сидели за грязным столом. И следующий феноменальный результат исследований: вы предскажете решение судьи намного точнее, если будете знать, насколько он голоден, а вовсе не полагаясь на его мнение о Платоне, Ницше, Ролзе и всех остальных философах вместе взятых.