Белая Башня (Хроники Паэтты) - Александр Федоров

– Спасибо, мессир! – на лице начальника стражи была свежая ссадина, а один из глаз заплыл, но выглядел он счастливым. – Оказывается, ничего особенного в этих зомбаках нет, разве что вонь. Спасибо за подсказку насчёт голов, а то пришлось бы дольше возиться.

– Многих потеряли? – окинул взглядом гномов, спросил Каладиус.

– Семерых, да раненых с десяток, – чуть помрачнел Барнур. – Особенно поначалу тяжеловато приходилось. Зато когда вы некромантов тех разделали, так и зомбаки словно отупели враз. Мыкались без толку, ручищи свои тянули, да только поделать уже ничего нам не могли.

– Что ж, главное, что всё закончилось хорошо, друг мой.

– А всё действительно закончилось, мессир?

– Для вас – да, – подтвердил Каладиус, имея в виду, конечно, не конкретно Барнура, а гномов вообще. – А после того, как я вернусь в Шатёр, всё кончится уже окончательно.

– Так вы покидаете нас?

– Как только улажу все дела здесь.

– Видал я этих некромантов, что вы пленили, – недобро оскалился Барнур. – Что станете делать с ними после того, как допросите?

– Поглядим, – мрачно бросил Каладиус, пуская коня вскачь.

***

Трудолюбивые гномы уже начали разбор завалов внутри крепости. Все тела погибших были аккуратно сложены вдоль одной из стен и прикрыты парусиной. Доски и бревна от порушенных машин и зданий стаскивались за стены и складывались в кучи для погребальных костров. Удивительнее всего было то, что несколько гномов под присмотром местных волшебников уже деловито разделывали тушу демона, с трудом отпиливая его рога, когти и клыки. Дело шло неимоверно медленно, поскольку даже зачарованные орудия с трудом брали жёсткий роговой покров. Судя по замечаниям магов, это был ещё далеко не конец – планировалось извлечь и внутренности, и скелет. Магия гномов во многом замешана на алхимии, так что не приходилось сомневаться, что всему этому добру найдётся самое наилучшее применение.

Появление Каладиуса было встречено восторженными криками. Гномы хорошо понимали, кому они обязаны победой, и бурно выражали свою благодарность. Смертельно усталый, Каладиус тем не менее улыбался, хотя улыбка эта казалась слегка жутковатой из-за подсохшей крови, испачкавшей его губы и подбородок.

– Мы победили, друзья мои! – воскликнул он, не слезая покамест с лошади, чтобы выглядеть более внушительно. – Увы, победа далась дорогой ценой, – он бросил взгляд на прикрытые тканью тела. – Но все эти доблестные войны погибли не напрасно! Знайте, что сегодня мы, возможно, не дали свершиться одному из самых мерзких деяний, полностью изменившему бы всю историю мира.

Воодушевлённые гномы, тем не менее, слегка поникли головами, вспомнив о тех, кто сегодня погиб. Кроме семерых ратников, погибших в схватке с зомби, защитники крепости не досчитались ещё двенадцати гномов, двое из которых были маги, отправившиеся с Каладиусом. Одного из них насмерть изодрал демон, другой же так и не пришёл в себя после истощения. Судя по всему, у него случилось кровоизлияние в мозг от перенапряжения, вызванного излишне долгим удержанием заклятия. Не стоило забывать также и почти полный десяток разорванных в тоннелях, ведь они тоже были жертвами этой войны. Оставалось уповать на то, что с погибелью некромантов исчезнет и эта напасть.

Для гномов смерть каждого сородича – несчастье. Гномы и так были самой малочисленной расой Паэтты, а ведь ни люди, ни лирры никогда не старались целенаправленно истреблять их, поскольку не претендовали на подгорные владения воинов-кузнецов. Если племя лирр было в значительной степени истреблено губительными войнами, отгремевшими несколько тысяч лет назад, после чего так и не смогло восстановить былую численность, то гномы вымирали по самой естественной причине – их рождалось слишком мало.

Гномам была отпущена довольно длинная жизнь – бывали случаи, когда они доживали и до трёхсот лет, но то ли природа, то ли боги оделили эту расу своеобразным проклятием: гномские женщины крайне редко беременели. Даже самые искушённые гномские ведуны и шаманы не могли найти какой-либо закономерности, позволяющей объяснить, почему лишь в одном случае из многих тысяч попыток семья гномов могла вдруг зачать ребёнка. Это никак не было связано с лунными циклами, как у людей и лирр (у гномских женщин вообще не бывало менструаций), никак не связано с окружающей средой (или же эту зависимость совершенно не удавалось проследить), и даже, как выяснили шаманы, никак не связано с благосклонностью высших сил, ибо подавляющее большинство их обрядов, проводимых над парами, или же каждым супругом по отдельности, в итоге пропадали втуне.

Так или иначе, но в Дак Анбуре сейчас проживало не более трёх тысяч гномов, а значит, что это, с мизерными поправками, и было общим количеством гномов в мире Паэтты. Все, и гномы в том числе, прекрасно понимали, к чему это ведёт. Если Арионн-Дарователь Жизни не сменит однажды свой гнев на милость, в довольно обозримом будущем гномы просто исчезнут с лица этого мира. Конечно, это был вопрос не столетия, и даже, быть может, не тысячелетия, но особо веселее от этого не становилось.

В общем, именно поэтому гномы уже многие и многие столетия сторонились войн. Будучи по натуре своей воинами, обожая блеск стали и звон мечей, они всячески старались избегать конфликтов, не участвуя в сварах людей с лиррами или людей с людьми. Когда-то давно они заключили соглашение с императорами Саррассы, что земли Дак Анбура войдут под протекторат Империи взамен тех богатств, которые могли предложить людям гномы. И их действительно старались не трогать, ибо никто не достиг в кузнечном деле и инженерии таких высот, как гномы. Так и получалось, что когда в наземном мире шумели войны, сотрясались троны и рушились государства, в подгорном Дуондуре царила тишина и покой. До недавних пор…

И вот теперь гномы готовились к погребальному обряду. В Дуондур послали гонца – оповестить родных, да и вообще всех жителей, кто захочет проводить погибших в последний путь. Каладиус предполагал, что Мэйлинн и Бин также будут в числе прибывших, так что решил, что уедет лишь после погребения. А пока же его ждало одно неотложное дело.

***

Все трое сидели в каком-то подвале, покрытые с ног до головы грязью, кровью, по-прежнему крепко скрученные верёвками. Рядом с каждым стояли по два гнома, держащие у их шей обнажённые клинки. Нос у первого был по-прежнему свернут на бок, хотя костоправство у гномов в крови, и они вполне могли бы исправить это, тем более, что сломанный нос, должно быть, причинял немало страданий его владельцу. Второй сидел, повесив голову на грудь, и не поднял лица, даже когда вошёл Каладиус. То ли был без сознания, то ли слишком подавлен. Женщина же, чья правая половина лица страшно опухла и имела синюшный оттенок, тем не менее сидела, выпрямившись, как струна, и с вызовом глядела на вошедшего мага.

– Гномы – невероятные умельцы, – начал Каладиус. – Меня всегда поражало, как причудливо они могут сплетать магию и инженерию, создавая совершенно чудесные механизмы. Право же, я иногда задумываюсь – если в экваториальных мирах Сферы есть гномы, то каких высот мастерства они достигли там, в мирах, где нет магии? Я бы многое отдал, лишь бы взглянуть на это! А вы, коллеги?