Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

традиционных переводах, хотя для правильного понимания смысла суждения оно очень важно. «Этой» (чжи) бечевкой, которой в Китае в старину связывали сушеную рыбу, или на которую нанизывали драгоценные раковины ка́ури (которые играли роль денег), превращая все в единую «связку», – как раз и является то таинственное шэнь, которое мы слышим из уст Конфуция.

Именно «этот» (чжи) мир шэнь – мир духов – связывает или объединяет между собой в единое целое весь жизненный путь (Дао) Учителя: и его участие в жертвоприношениях, и его почитание Вэнь-вана и Чжоу-гуна, и его особое отношение к иероглифу Жэнь, и введение фактически нового понятия Цзюнь цзы, и его многочисленные попытки устроиться на службу, и рождение сына, и обучение учеников, и не боязнь разбойников, – и всё его поведение, которое так подробно описано на страницах Лунь юя. И даже все его «подхалимские» пригибания в поклонах (так мы это сегодня воспринимаем, и именно по этой причине отдельные переводчики даже не включают главу 10 в корпус Лунь юя), когда князь поручал ему нести свой царский скипетр (нефритовый диск); и его «глупое» неподвижное сидение в парадной одежде во время грозы, и даже ритуальное «поправление циновки» перед тем, как на нее сесть, – все это связано воедино невидимой для нашего взора «бечевкой». Все это и есть – «единое» шэнь.

Данное суждение занимает совершенно особое место среди всех высказываний Конфуция. Наверное, только здесь – учитывая всю важность сказанного – он фактически «открытым текстом» заявляет о своих приоритетах в этой жизни. И разве можем мы сомневаться в этом его признании после того, как внимательно ознакомились со всеми его предыдущими суждениями? И разве можем мы хоть как-то судить его за такое поведение и за такую его жизнь?

Здесь очень уместно попытаться определить, наконец, и истинное значение «таинственного» обращения Конфуция к своим ученикам: эр сань цзы – буквально, «два-три ученика». Традиционное понимание этих слов в смысле «малые дети», «детки», или «мои ученики», «мои дети» не выдерживает никакой критики. И в то же самое время любому понятно, что это обращение в устах Конфуция – одно из самых теплых и даже «интимных». В суждении 7.24 Конфуций обращается к ученикам со словами: «Вы, эр сань цзы, считаете меня скрытным? Я не скрытен…». Так можно говорить только с самыми близкими людьми, со своими взрослыми детьми. Более того, почти не может быть сомнения и в том, что это обращение введено в оборот самим Конфуцием, а не является каким-то общепринятым «разговорным штампом», который использует, в том числе, Конфуций.

Мы можем предложить два варианта решения данного вопроса. Первый – для «общего пользования». Выражение «два-три» – если мыслить логически – используется в том случае, когда речь идет о небольшом количестве чего-то, например, о небольшом числе самых близких учеников. Ведь и Христос не случайно обращается к своим малочисленным последователям со словами: «Не бойся, малое стадо…». То есть это словосочетание может пониматься как «ближайшие ученики». Преображение Христа произошло в присутствии всего трех самых близких учеников, хотя «ближайших» апостолов было двенадцать.

Второе значение – скрытое, и оно сложнее для объяснения, хотя начинает «предчувствоваться» чуть ли не сразу же, при первом знакомстве с текстом. Любому читателю понятно, что в выражении эр сань цзы отсутствует здравая логика. Это – первое и главное впечатление, а значит, такое выражение должно подразумевать какое-то иное прочтение. Но если читатель уже знает смысл иероглифа Жэнь, в таком случае сразу же возникает предположение о том, что цифра «два» – в иероглифе Жэнь и в этом обращении – это один и тот же древний иероглиф шан – «верх».

Но шан может иметь отношение только к «духам верха», которые так близки сердцу Конфуция. В случае с иероглифом Жэнь – смысл шан уже понятен, а как понимать это в случае сань («три»)? И вот тут мы вдруг вспоминаем о том иероглифе шэнь, о котором идет речь в этом суждении. Дело в том, что среди немногочисленных омонимов иероглифа сань (их всего около двадцати, причем, это с учетом новых, а также повторяющихся в более простом написании) присутствует и наш шэнь. Этот иероглиф шэнь в зависимости от своего значения произносится по-разному, но в том числе и как сань. Причем, мы уже упоминали про тесную связь этого иероглифа шэнь с числом «три», т. е. для всякого ученого мужа эти два иероглифа – сань и шэнь – являются почти синонимами. О произношении этих иероглифов нам беспокоиться не следует: их современное произношение и произношение древнее – это разные вещи, причем, каково было древнее произношение, точно никто не знает. И если наше предположение является правильным, значит, кроме смыслового значения (число «три»), эти два иероглифа объединяло и их произношение. О зрительном восприятии «тройки»-шэнь мы уже говорили.

Итак, получается, что Конфуций обращался к своим ближайшим ученикам, пусть и завуалировано, буквально так: «верхние духи сынки/ученики» (эр сань цзы), фактически «духи верха». Почему так? Возможно, он хотел видеть их будущее именно в этом облике. Возможно, по той причине, что ему приятно было само напоминание о близком для себя мире духов. Но может быть он желал поощрить своих самых лучших учеников таким обращением, взятым непосредственно «из мира Чжоу», которое воспринималось ими как высшая похвала. Мы вовсе не гарантируем читателю, что это нелогичное эр саь цзы понималось Конфуцием именно так. Мы просто пытаемся мыслить в рамках тех представлений, которые объединяли всю жизнь Учителя в «единое целое».

Суждение 4.16

Вот перевод этого суждения для современного читателя:

4.16. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Цзюнь цзы чувствует удовлетворение (юй, т.ж. «понимать», «превосходно усвоить») от (юй, универс. предлог) исполнения долга (и, т.ж. «чувство долга», «долг»; на бронзе: «*приносить жертвы»); сяо жэнь («маленький человек») чувствует удовлетворение (юй) от (юй) получения выгоды (ли, т.ж. «польза», «выгода», «рит. *жертвоприношение душе умершего»)».

Приведем также перевод этого же суждения в понимании древнекитайского слушателя:

4.16. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Цзюнь цзы чувствует удовлетворение (юй) от (юй) жертвоприношения-и; сяо жэнь чувствует удовлетворение (юй) от (юй) жертвоприношения-ли».

Оба варианта передают одно и то же содержание, но ориентированы на совершенно разный менталитет. И если нам понятен первый вариант перевода и совершенно не понятен второй, то древним китайцам первый вариант вряд ли был бы понятен, но при этом – прекрасно понятен второй.

То есть в этом суждении Конфуций нисколько не «обличает» сяо жэнь в каких-то «смертных грехах», а констатирует факт приверженности этих