Агентство "Новолуние" - Андрей Соколов

Виновен!

Мучил детей на глазах у матери…

Виновен!

Жгли дома вместе с жителями. Травили собаками сочувствующих людей. Охотились на необычных, как на живую дичь.

Виновен! Виновен! ВИНОВЕН!!!!

В пистолетах осталось лишь по одной обойме, но это не было проблемой – Андрей просто подбирал оружие убитых и пускал его в ход. Некоторые ренегаты пытались лезть в ближний бой – тогда Неспящий брался за катану. Меч с зеркальным лезвием колол, рубил и резал, одинаково хорошо проходя через плоть, бронежилеты и двери.

Выстрел. Сухой щелчок, показывающий, что патронов больше нет. Разряженный пистолет со стуком отлетел в сторону. И в этот миг из какой-то неприметной ниши выскочил ренегат с боевым ножом. Шаман резко извернулся, пропустив вражеское оружие мимо себя, ударил навершием рукояти в лицо и оттолкнул инквизитора прочь, одновременно выдернув чеку из гранаты на поясе противника. Шарахнул взрыв, дверь впереди распахнулась настежь. Переступив через разорванное тело, Шаман вошел в большую комнату, на ходу коротко махнув катаной вправо.

Хрип,… звук упавшего тела… древняя каменная кладка не спасла ренегата от возмездия…

В помещении Неспящего встретил самый натуральный рыцарь – в блестящей кирасе, железных перчатках, алом плаще и шлеме с решетчатым забралом. Последним штрихом к образу служил массивный меч-цвайхандер[1]. За спиной вожака маячили еще полдюжины инквизиторов.

- Твой путь закончится здесь! – провозгласил он. – Я не позволю тебе пройти дальше!

- И кто это МНЕ грозит, интересно знать? – иронично поинтересовался Шаман, пользуясь тем, что противники лишь целились в него. – Имя-то у тебя хоть есть?

- Да! – визгливо раздалось в ответ. – Я – сэр Ян Ковальский, один из двадцати командоров Святого Престола и…

- Ты – не рыцарь! Ты – шваль! – буквально выплюнул страж.

- Убейте его! – заверещал инквизитор.

Шесть стволов извергли огненную отрыжку,… но пули прошли через пустое место, ибо Шаман уже успел нырнуть под прикрытие массивного дубового стола. А затем комната утонула в непроглядной темноте. Трижды ударил «Вальтер»… его поддержал «ТТ»,… а потом тьма так же моментально убралась. Рыцарю даже не понадобилось оборачиваться, чтобы понять, что все его люди мертвы. Да он бы и не смог этого сделать, ибо его взгляд был прикован к оппоненту… вернее к его тени, разросшейся уже во всю стену! Чернота плавно перетекла на потолок, а по стенам поползли еще две тени потоньше, на глазах превращаясь в когтистые лапы…

- Ну как? Рад МЕНЯ видеть?! – насмешливо раздалось сразу со всех сторон. – Давай же, дерись,… если еще не растерял храбрость!

Меч в руках рыцаря ходил ходуном – казалось еще немного, и Ян попросту выпустит его! Но затем командор с истошным воплем кинулся вперед. Двуручник встретился с катаной,… и стал короче на треть! От второго удара в руках инквизитора осталась лишь бесполезная рукоять!

Ян не верил своим глазам! Его меч, выкованный из прочнейшего титанового сплава, оказался абсолютно бесполезен! А затем перед глазами командора сверкнул яркий блик…

- Вот Я и прошел… – спокойно произнес Шаман, обращаясь к двум половинкам рыцаря, разлегшимся на полу.

Сидя в камере, мадам Мария прислушивалась к приглушенному шуму боя…

Когда их привезли в цитадель, женщина была готова к самому худшему, но хозяин крепости проявил неожиданную заинтересованность пленницами и даже пообещал им «почтительное и подобающее обращение», но не раньше, чем мадам и ее дочь проверят некие «специалисты», а до тех пор женщина с девочкой были отправлены в подземелье. Темные камеры, забранные толстенными решетками, располагались одна напротив другой, и находиться в них было тем еще «удовольствием». Холод, вонь, сырость и грубость охраны были меньшими из зол,… куда большей пыткой для мадам было видеть свою дочь взаперти! Ее маленький силуэт, прижавшийся к железным прутьям,… ее полные ужаса глаза,… безмолвно шевелящиеся губы,… катящиеся по щекам слезы,… протянутую тоненькую руку… В такие моменты мадам тоже подходила к решетке и тянулась,… тянулась вперед, в тщетной попытке достать до девочки хоть кончиками пальцев… Коснуться пусть даже на миг… утешить… дать надежду,… но ничего не выходило, и женщине оставалось лишь беззвучно плакать.

Еще одной пыткой для попечительницы была тревога за судьбу Мион. Хозяину крепости горничная была не нужна, а Ян затаил на нее злобу, и можно было не сомневаться – девушку либо медленно убьют, либо искалечат так, что та сама сведет счеты с жизнью.

Нет, этого нельзя допустить! Она спасет ее, и неважно на что придется пойти ради этого!

От невеселых мыслей попечительницу отвлекло движение в камере напротив. Жанна вновь стояла у решетки и робко тянула руку в сторону матери. Ее глаза покраснели, а лицо казалось даже бледнее обычного. У женщины защемило сердце.

Неужели эти мерзавцы отдадут приказ пытать такую малышку?! Как может Господь допускать такие злодейства?! Или в мире больше не осталось добра и справедливости?!

- Не бойся, мой ангел… – голос мадам дрожит и срывается. Она вновь протягивает руку через решетку. – Не плачь… прошу тебя… Все будет хорошо… нас спасут… только верь…

- Размечтались! – Силуэт охранника вырастает, словно из-под земли. Приклад автомата с грохотом ударяет по решетке совсем рядом с рукой мадам. Второй удар приходится по решетке камеры Жанны. Девочка в испуге отшатывается и падает на холодный пол. – Надоели уже со своим хныканьем! Ваше счастье, что Комендант приказал вас не трогать, а то я бы не церемонился…

Мадам Мария хотела было осадить негодяя, но слова замерли