Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

* * *

Блеклые звезды плавали в дымке светлеющих небес. Изломы Эндов, терявшиеся в льде облаков, темнели тучами на горизонте. В Полусветной Долине метался клочковатый туман. На севере ревели морские валы, катающиеся по сонным берегам. На юге розовыми шапками алели величественные вершины Сапфировых гор. В кустах напевал королек.

Юный Лиам, сын Дарго подышал на посиневшие руки и потер усталые глаза. Заступив на пост перед закатом, он простоял в сторожевой вышке южной Угловой Башни целую ночь. Устав тянуть спину по струнке смирно, темный эльф прислонил ножны к стальным перилам и сел в тени крыши-шатра. Уже несколько дней его донимали слова шерла Сирилла, брошенные тем невзначай.

«Вольно, старшина. Ты больше не в королевской армии. Здесь все равны, будь он маршал или боец».

А что, если командор прав? Что если, они и впрямь равны и нет больше господина и низкородного слуги, нет повелителя и подчиняющегося? Какая разница, где был рожден эльф — в захудалой кузнечной мастерской низших кварталов или в блеске жемчужных палат с полами из руды олова? Когда-то все они были единым народом. Лиам бросил взгляд на башенки Гелиополя цвета лунных огней. В его душе вспыхнула искра смятения и чего-то нового, возможно, светлой и чистой надежды — когда-то они были едины даже с народом Рассвета, так почему бы не попытаться начать все с начала?

Ветер оцарапал когтем и принес далекое конское ржание. Лиам вскочил и, шевеля ушами, уставился в рассветное море тумана. Боярышник, ромашка и тимьян полегли подобно роте павших солдат и в прорехах малахитовых волн блеснули две светлые тени. Старшина прищурился — два жеребца шли легкой рысью. Их шелковистые бока блестели жемчужным перламутром, гривы и хвосты сливались водопадами, золоченые уздечки мигали огнями Эльтинийских маяков. В седле каждого держался всадник в плаще; за ними парило облако зимнего вихря.

Лиам вызвонил тревогу. Через минуту рядом возникли Сирилл и Дминар.

— Что такое, старшина?

Лиам махнул в сторону Полусветной Долины:

— Всадники, шерл Сирилл.

Две тени, перемахнув через ручей, пропали в гуще жемчужного пара, а через мгновенье прорвали завесу рассветного серебра и очутились в нескольких сотнях ярдов от внешнего кольца стен.

Напряженность Сирилла сменилась покоем, зоркие глаза расслабились.

— Порядок, Лиам. Это — свои. — И перевалившись через перила, крикнул воротным часовым: — Откройте ворота!

… Ладони закололо от боли. Арианна вздрогнула и поняла, что впивается ногтями в их нежную кожу. Медленно расслабив кулаки, она прикрыла глаза, чтобы не выдать нахлынувшей скорби. Как бы ни сопротивлялось ее сердце, Габриэл давно стал ей не безразличен. К горлу подступил комок, безутешное сердце кричало — его путь окончен, их — обречен.

— Все же ушел, — тяжело сглотнул Сирилл.

Его взор бессмысленно блуждал по лиловым теням, зачехлившим углы военного штаба, а руки неистово стискивали и разжимали рукоять в золотой оковке.

— Из тьмы Ночной Страны не возвращаются. — В ясных глазах Бесмера дрожали отблески гнева и недоумения. Он перевел взор с Арианны на Остина и растерянно потер лоб.

Девушка прикрыла бледное лицо широченным рукавом. Раскатившийся халлийский шелк в узорной набивке плавно полег на яркие огоньки васильков, оплетавших прогнившие напольные плиты.

— Мы одни, — подвел Остин и подбросил в тлеющий очаг обрывок ивовой коры; в свете вспыхнувшего пламени закраснели бляхи на серебряных перевязях и скудная, ветхая утварь вокруг.

Эльфийка и владетель Ательстанда коротко рассказали обо всем, что случилось после их встречи с Ноэлом Песнь Скорби (опустив, правда, подробности о короне Верховного короля), а после добавили, что сердобольный эльф дал им по жеребцу и указал кратчайшее направление к Гелиополю. Где-то у сторожевой заставы Унг Дэрад их нагнал выживший Лютый. Через день они достигли города предков.

Снаружи послышались высокие, светлые голоса. Поступь Детей Рассвета невесома и легка, как течение волн Великого Моря или шепот изумрудных листьев Белого Леса — услышать ее мог только другой эльф, будь он солнечный, лесной или высокогорный (что до поступи Детей Сумерек, ее не улавливали даже светлые сородичи). Бархатистая занавесь в кайме мягкой бронзы отдернулась. Вместе с утренним ветром в штабной полумрак втекла сияющая река светлых голов.

Сирилл, Бесмер и Дминар напряженно переглянулись. Вперед вышел красивый статный эльф и поклонился. Золотистые локоны соструились с прямой спины и коснулись полов. Выпрямившись, он величаво заговорил:

— Мое имя Хегельдер Могучий Ясень. Я привел свой народ в Гелиополь в надежде защитить от ужасов Верхнего Мира. Но он настиг нас даже в доме наших царственных предков. Мы знаем — сюда приближается наемное войско короля Брегона. Знаем, — и хотя его голос звучал ровно и спокойно на этих словах он дрогнул, — что господин Габриэл пожертвовал собой, переступив границу сумрака, дабы Тени Запада не пробудились. — Он помолчал, смяв длинный рукав верхнего полукафтанья цвета предгрозовых облаков. — Поскольку солнце еще не окунулось во тьму, а Алые Хребты каждое утро опаляет рассветный огонь, смею предположить, что юный воин преуспел в этом безнадежном деле, отдав за это… — Хегельдер вдруг запнулся и качнул головой. Когда он снова заговорил, то повел речь об ином. — Ряды ваших войск уже пополнили некоторые эбертрейльские лучники. — Он кивнул за спину. — Мы пришли присоединиться.

Секунду Сирилл молчал, а после чинно сложил руки по швам и поклонился с прямой спиной.

— Добро пожаловать.

— Расступитесь! Дайте пройти! — Звонкий, заливистый крик пронзил унылую штабную серость.

Арианна распахнула глаза — в зареве огней обрисовался бледный, осунувшийся Эридан в мятых полукафтанье и брюках.

— Брат мой, — прошептала она, когда юноша упал в ее объятия.

— Я цел, сестра, — заверил он и слабо улыбнулся.

Оглядевшись и не заметив Габриэла, он нахмурился. А считав скорбь утраты в зелени сестринских глаз, ему поплохело.

Как он мог! Зачем нас бросил? вскричало сердце юного эльфа, и он едва не застонал. Тогда, у подножий Драконовых гор, засыпая на холодном камне сторожевого Оргол Дола, он видел вещий сон, где Габриэл и мрак слились — как воин и клинок в запале боя, но не смог его растолковать. Теперь он понял — то был знак, подсказка: Теням Запада было суждено украсть жизнь храброго сына Бриэлона. Так и случилось.

Стиснув зубы, Эридан взял себя в руки и выцедил:

— Так это правда? Его больше нет?

Штаб затянуло отчаянием и долгим молчанием.

Глубоко вздохнув, Сирилл поднял руку.

— Мои друзья и помощники, отсрочим скорбь. Впереди — битва. Подкреплений ждать неоткуда. А расклад дел не в нашу пользу.

Командор подошел к столу, забросанному обрывками шелковых карт и чертежей. Конечно, они были не чета творениям королевского картографа Адобэ Молчаливого, но выбирать не приходилось.