Голубой Марс - Ким Стэнли Робинсон

Дно было усеяно множеством трещин, и каждая имела вид дуги окружности, центр которой лежал в середине центрального кольца. Старые трещины, тянущиеся из новых полостей северного и южного колец, были заполнены мелкими камнями и пылью. Из-за этих расщелин их путь превратился в хождение зигзагами: они словно попали в лабиринт, только вместо стен здесь были трещины, но прокладывать по нему дорогу было ничуть не легче.

Тем не менее они справились и, наконец, достигли края северного кольца – обозначенного на карте Сакса номером 2. А когда заглянули в него, им открылся новый вид: правильная форма кальдеры с круглыми стенами, резкий спуск к до сих пор скрытому дну, лежащему тысячей метров ниже.

Судя по всему, отсюда ко дну кольца пролегал скалолазный маршрут, по которому можно было спуститься только дюльфером. Но когда Энн показала туда и взглянула на лицо Сакса, она рассмеялась. И безмятежно добавила, что потом им придется снова взбираться оттуда, а главная стена кальдеры была довольно высока. Или же они могли просто обойти северное кольцо, пока не увидят другой путь.

Удивленный такой вариативностью и преисполненный благодарности за это, Сакс последовал за ней вокруг северного кольца по его западной части.

После заката над западной стеной кальдеры маленькой серой вспышкой взмыл Фобос. Страх и Ужас – что за имена?!

– Я слышала, это ты придумал вернуть на орбиту луны? – проговорила Энн из своего спального мешка.

– Да, я.

– Вот это я понимаю восстановление ландшафта, – похвалила она, довольная.

Сакс почувствовал, что его душа отогревается.

– Хотел сделать тебе приятно.

После недолгого молчания Энн проговорила:

– Мне нравится на них смотреть.

– А как тебе Миранда?

– О, там очень интересно. – Она рассказала о некоторых геологических особенностях этой необычной луны. Две столкнувшиеся планетезимали, не вполне удачно соединившиеся вместе…

– Между красным и зеленым есть один цвет, – начал Сакс, когда она рассказала достаточно о Миранде. – Смесь их обоих. Его иногда называют мареновый ализарин. Он встречается у некоторых растений.

– Угу.

– Мне он напоминает о политике. О таком объединении Красных и Зеленых.

– О коричневых.

– Да, или ализариновых.

– Я думала, оно уже есть – коалиция, соединившая «Свободный Марс» и Красных – Иришку и тех людей, кто вытеснил Джеки.

– Это антииммигрантская коалиция, – объяснил Сакс. – Неправильное сочетание Красных и Зеленых. Они втягивают нас в конфликт с Землей, которого можно избежать.

– Правда?

– Да. Проблема перенаселения скоро иссякнет. Иссеи… то есть мы, я думаю, подходим к своему пределу. А там придет и очередь нисеев.

– Ты имеешь в виду резкий спад?

– Именно. Когда вымрет наше поколение, а потом следующее, то население Солнечной системы сократится более чем вдвое.

– И тогда они придумают новый способ, как все испортить.

– Несомненно. Но тогда уже будет не гипермальтузианская эпоха. Это будет их проблема. Поэтому беспокоиться из-за иммиграции, развязывать конфликт, грозящий межпланетной войной… можно обойтись без всего этого. Если бы на Марсе существовало Красное движение, которое указало бы на это, предложило бы Земле помощь в последние тяжелые для них годы, это предотвратило бы бездумную бойню. И создало бы новый образ мышления о Марсе.

– Новую ареофанию.

– Да. Так говорила Майя.

Она рассмеялась.

– Но Майя же сумасшедшая.

– Почему? – резко возразил Сакс. – Вовсе нет.

Энн ничего не ответила, и Сакс не стал развивать тему. Фобос смещался поперек всего неба, от конца пояса Зодиака к его началу.

Они хорошо выспались. А на следующий день совершили трудный подъем по крутому ущелью, проходящему по стене. Энн и остальные Красные скалолазы, очевидно, считали такой путь подходящим для тех, кто покидал кальдеру пешком, но для Сакса этот день выдался самым физически тяжелым в жизни. Они даже не успели завершить подъем к концу дня и, когда солнце стало садиться, вынуждены были поспешно устанавливать навес на узком выступе. Лишь к обеду следующего дня они наконец поднялись наверх.

На краю горы Олимп все было по-прежнему. Гигантское плоское кольцо с выемкой посередине, полоса фиолетового неба вдоль далекого горизонта и черный купол над головой, маленькие одинокие жилища, выдолбленные в изверженной породе. Отдельный мир. Частью – голубой Марс, частью – нет.

В первом домике, где они остановились, жили очень старые Красные нищие, которые, похоже, просто ждали, когда их настигнет резкий спад, после чего их тела кремируют, чтобы развеять прах в восходящем потоке.

Сакс счел такое бытие чрезмерно фаталистическим. Энн также не пришла в восторг.

– Ладно, – сказала она, глядя, как нищие ели свою скудную пищу, – пойдем уже опробуем то лекарство.

Многие члены первой сотни не хотели собираться в Андерхилле и предлагали другие места. Они спорили как-то по-новому, нетипичным для своей группы образом. Но Сакс был непреклонен и отклонял все предложения о горе Олимп, низкой орбите, Псевдофобосе, Шеффилде, Одессе, Адовых Вратах, Сабиси, Сензени-На, Ахероне, южной полярной шапке, Мангале и открытом море. Он настаивал на том, что окружающая обстановка, как показали опыты, служила критическим фактором. Койот самым неуместным образом вопил, когда Сакс описывал эксперимент, в котором студенты с аквалангами заучивали списки на дне Северного моря, но факты есть факты. И, учитывая их, почему бы не провести теперь эксперимент в месте, которое должно обеспечить наилучший результат? Ставки были достаточно высоки, чтобы делать все возможное. Ведь, указал Сакс, если воспоминания вернутся к ним полностью, то могло случиться все что угодно: прорыв в других областях, наступление резкого спада, прилив здоровья на столетия вперед, непрерывно растущее сообщество садовых миров отныне и до какого-нибудь эмерджентного фазового изменения, которое перенесет человечество на более высокую ступень прогресса, в такую область познаний, которую пока нельзя даже вообразить. Сейчас же они балансировали на грани золотого века, сказал Сакс. Но все это зависело от целостности разума, без которой ничего не могло быть. Поэтому он настаивал на Андерхилле.

– Ты так уверен? – посетовала Марина, предлагавшая собраться в Ахероне. – Здесь следует мыслить шире.

– Да-да.

Мыслить шире. Для Сакса это было легко: его разум хранился в лаборатории, которая сгорела, и теперь он стоял под открытым небом. И никто не мог доказать несостоятельность идеи об Андерхилле – ни Марина, ни кто угодно другой. Те, кто возражал, просто боялись, как ему казалось, – боялись силы прошлого. Не желали признавать его силы, которую не могли преодолеть, не желали ей подчиняться. Мишель, будь он среди них, точно поддержал бы выбор Андерхилла. Место играло ключевую роль, и их жизни теперь доказывали это. Даже те, кто сомневались, не верили или боялись, – то есть все они, – вынуждены были признать, что Андерхилл подходил для того, что они намеревались совершить.