Последнее королевство. Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

– Апостола Иоанна приговорили к смерти! – продолжал Альфред. – Только представьте, его решили сварить в кипящем масле! Но Иоанн пережил это испытание! Его бросили в кипящее масло, а он выжил! Он вышел из котла еще сильнее, чем был! И мы должны сделать то же самое!

Он помедлил, наблюдая за людьми. Никто не отозвался, все просто смотрели на него, и, должно быть, Альфред понял, что проповедь об апостоле Иоанне ничего не даст, потому что внезапно махнул рукой, словно отметая святых в сторону.

– И завтра, – продолжал он, – настанет день воинов. День, когда следует убивать своих врагов. День, когда язычники пожалеют, что вообще услышали об Уэссексе!

Он снова помедлил, и на этот раз кто-то в толпе проворчал в знак согласия.

– Это наша земля! Мы сражаемся за наши дома! За наших жен! За наших детей! Мы сражаемся за Уэссекс!

– Верно! – крикнул кто-то.

– Но не только за Уэссекс! – Теперь голос Альфреда звучал громче. – Здесь есть люди из Мерсии, из Нортумбрии, из Восточной Англии!

Лично я не знал тут никого из Восточной Англии, а из Нортумбрии были только мы с Беоккой, но никто, казалось, не обратил на это внимания.

– Мы все – единая Англия! – закричал Альфред. – И мы сражаемся за всех саксов!

Он снова замолчал.

Людям нравилось то, что они слышали, но вряд ли они разделяли с королем идею единой Англии. Слишком это было сложно для простых воинов, собравшихся на лугу.

– Почему датчане сюда явились? – вопросил Альфред. – Они хотят позабавиться с нашими женами, они хотят превратить наших детей в рабов и забрать наши дома, но они нас еще не знают!

Последние шесть слов он произнес медленно, раздельно, отчетливо и громко выговаривая каждое.

– Они не знают наших мечей, – продолжал король, – они не знают наших топоров, они не знают наших копий и нашей свирепости! Завтра мы их научим! Завтра мы их убьем! Завтра мы изрубим их на куски! Завтра мы обагрим землю их кровью и заставим их скулить! Завтра мы заставим их просить у нас пощады!

– Никакой пощады! – крикнул кто-то.

– Никакой пощады! – громко прокричал Альфред, но я-то знал, что на самом деле он так не думает.

Он бы скорее даровал пощаду датчанам, предложил им любить Бога и попытался их вразумить, но в последние минуты король научился наконец разговаривать с воинами.

– Завтра вы будете сражаться не за меня! – выкрикнул он. – Это я сражаюсь за вас! За Уэссекс! Я сражаюсь за ваших жен, за ваших детей и за ваши дома! Завтра мы будем драться за все это, и, клянусь могилой моего отца и жизнью моих детей, завтра мы победим!

Ему ответили приветственные крики. Говоря по чести, это нельзя было назвать особо зажигательной боевой речью, но то было лучшее, что мог предложить Альфред, и это сработало. Люди топали; имевшие щиты колотили по ним мечами и копьями, и сумерки вокруг нас наполнились ритмичным грохотом.

– Никакой пощады! – кричали люди.

Звук отдавался эхом от склонов холмов:

– Никакой пощады, никакой пощады!

Мы были готовы к решительной битве.

И датчане тоже были готовы.

* * *

Ночью небо затянули облака. Звезды исчезли одна за другой, тонкий месяц поглотила тьма.

Заснуть было нелегко, и, сидя рядом с Исеулт, которая чистила мою кольчугу, я точил оба своих меча.

– Завтра ты победишь, – сказала Исеулт тихо.

– Ты видела это во сне?

– Сны больше не посещают меня с тех пор, как я крестилась, – покачала она головой.

– И что, крещение того стоило?

– Я должна в это верить, – ответила она.

Камень со скрипом пополз вниз по лезвию. Вокруг все тоже точили оружие.

– Когда все кончится, – сказал я, – мы с тобой уедем и построим свой дом.

– Когда все кончится, – возразила она, – ты уедешь на север. Только на север, и никуда больше. К себе домой.

– Тогда ты пойдешь со мной.

– Может быть.

Исеулт передвинула кольчугу и принялась натирать следующую ее часть куском овчины так, чтобы звенья засияли.

– Я не могу видеть свое будущее. Оно всегда во тьме.

– Ты станешь госпожой Беббанбурга, – заявил я, – я одену тебя в меха и увенчаю ярким серебром.

Исеулт улыбнулась, но я заметил слезы на ее щеках и решил, что это от страха. В ту ночь многие в нашем лагере испытывали страх, особенно когда люди заметили свет на ближайших холмах – там, где датчане разожгли свои костры.

Мы немного поспали, но задолго до рассвета меня разбудил мелкий дождь. Все вокруг тоже проснулись: люди зашевелились и принялись натягивать воинское снаряжение.

Потом в сером утреннем свете мы двинулись вперед.

Дождь то прекращался, то начинался снова, злой и колючий, он все время хлестал нам в спину. Большинство из нас шли пешком, а немногочисленные лошади везли щиты. Осрик и его люди двигались впереди, потому что хорошо знали графство.

Альфред сказал, что люди из Вилтунскира построятся в боевом порядке справа и с ними встанут люди из Суз Сеакса, за которыми во главе своих гвардейцев будет сам король: его гвардия состояла из воинов с Этелингаэга. Еще с Альфредом будут фирды Дефнаскира, Торнсэты и Хамптонскира, отряды Харальда, Бургварда и моего двоюродного брата из Мерсии, а слева встанет сильный фирд Суморсэта под командованием Виглафа.

Всего три с половиной тысячи человек.

С нами шли и женщины. Некоторые несли оружие мужчин, другие – свое собственное.

Почти никто не разговаривал. Утро выдалось холодное, а трава была скользкой из-за дождя. Люди проголодались и устали, да к тому же всем было не по себе перед битвой.

Альфред приказал мне отобрать пятьдесят человек, но Леофрик не захотел отдать столько из своего отряда, поэтому я взял людей у Бургварда – тех, что сражались вместе со мной на «Хеахенгеле», превращенном в «Огненного дракона», а теперь пришли сюда из Гемптона. Стеапа тоже был с нами, потому что, как ни странно, мы прониклись друг к другу взаимной симпатией. Со мной был также отец Пирлиг, одетый сегодня как воин, а не как священник.

Нас набралось меньше тридцати человек, но, когда мы поднимались по склону мимо покрытой зеленым мхом старинной могилы, к нам подошел Этельвольд.

– Альфред считает, что я могу сражаться рядом с тобой, – сообщил он.

– Он так и сказал?

– Он велел мне быть с тобой рядом.

Я улыбнулся. Вообще-то, мне хотелось, чтобы рядом со мной были только люди вроде Эадрика или Кенвульфа, Стеапы или Пирлига – словом, те, кому я мог доверять, зная, что они будут твердо держать свои щиты.

– Ты будешь у меня за спиной, – сказал я Этельвольду.