Такое разное будущее - Станислав Лем

– Давайте сюда эту вашу писульку!

– Я уже дал…

– Кому?

– Вам.

– Нам?

– Вам, господин комендерал.

– Когда, где?

– Только что, вы ее сюда бро… – начал я, но прикусил язык.

Комендерал зыркнул на меня и вырвал нижний ящичек аппарата. Тот был пуст. Бог знает, куда отправился мой документ; разумеется, я ни минуты не верил, что он бросил его туда по ошибке. Я уже какое-то время подозревал, что Командование Космического округа, как видно, чересчур разросшееся, чтобы следить за прохождением каждого из триллиона дел в отдельности, перешло к вероятностной стратегии делопроизводства, исходя из того, что каждое дело, кружа между мириадами столов, рано или поздно попадет куда надо. Подобным методом, нескорым, но безотказным, действует сам Космос; для творения столь же вечного – а именно таким было Здание – скорость этих оборотов и пертурбаций, конечно, не могла иметь существенного значения.

Как бы то ни было, повестка исчезла. Кашенблейд, с треском захлопнув ящичек, смотрел на меня, моргая. Я стоял неподвижно, с опущенными руками, неприятно ощущая их пустоту. Он моргал все упорней – я молчал; он заморгал страстно – тогда я моргнул в ответ, и это его вроде бы успокоило.

– Н-н-а… – заурчал он и принялся нажимать на кнопки. В аппаратах взбурлило. Разноцветные ленты полезли из них на стол. Он отрывал по кусочку от каждой, читал, а иногда не глядя швырял в другие аппараты, которые делали копии, оригиналы же шли в автоматическую корзину. Наконец из одного аппарата выползла белая фольга с надписью «ДЛЯ ИНСТРУКТАЖА Б-66 – ПАПРА – ЛЕБЛ» – такими крупными буквами, что я прочитал их через стол.

– Вам… будет… поручена… Особая… Миссия, – размеренно ронял он слова. – Глубокое проникновение, дело о подрывной деятельности – вы там уже были? – спросил он и моргнул.

– Где?

– Там.

Он поднял голову и снова захлопал ресницами. Я не отзывался.

Он посмотрел на меня с презрением.

– Агент, – произнес он наконец. – Агент, а?.. Агент… вот он, нынешний агент…

Он понемногу мрачнел. Протягивал это слово на все лады, издевался над ним, посвистывал, пропускал через дырку в зубе, измывался над слогами, нервным движением задавил все телефоны сразу и взорвался:

– Все вам объясни! Газет не читаете?! Звезды! Ну? Что звезды? Что они делают? Ну?!

– Светят, – неуверенно произнес я.

– И это называется агент!!! Светят! Ба! Как?! Как светят?! А? Ну?! Веками он подавал мне знаки.

– М… мигают, – сказал я, невольно понижая голос.

– Какой догадливый! Наконец-то! Мигают! Да! Подмигивают! А когда? Что?! Не знаете?! Ну конечно!!! Вот какой материал мне сюда присылают! Ночью! Ночью!! Мигают, трясутся, втемную! Что это? Кто мигает?! Кто ночью?! Кто трясется?!

Он рычал как лев. Я стоял бледный, прямой как струна, выжидая, пока гроза пройдет, но она не проходила. Кашенблейд, посиневший, обрюзгший, со вздувшейся лысиной, гремел на весь кабинет, на все Здание:

– А разбегание туманностей?! Что?! Не слышали?! Разбегание!!! Что это?! Кто убегает?! Это подозрительно, больше того – это признание в виновности!!!

Он раздавил меня взглядом; вконец обессиленный, тяжело опустил веки и решительно бросил стальным голосом:

– Болван!

– Вы забываетесь, господин комендерал! – выпалил я.

– Что? Что?! Вы за… а? Вы забыва… Что это? А-а! Пароль! Пароль, хорошо. Ага, это дело другое. Пароль есть пароль…

Он принялся резко вбивать пальцы в клавиатуру. Аппараты зашуршали, как дождь по жестяной крыше. Из них вылетали, подрагивая, зеленые и золотые ленты и скручивались на столе в клубки. Старец жадно читал их.

– Хорошо! – заключил он, сминая все ленты. – Ваша миссия: исследовать на месте, проверить, обыскать, если понадобится – спровоцировать, донести. Точка. Энного числа в час эн, в энном секторе энного района вы будете выэнтованы с борта боевой единицы эн. Точка. Жалованье по категории «Карапуз», планетарные суточные с кислородной надбавкой, расчет нерегулярный, в зависимости от важности донесений. Докладывать постоянно. Связь эн-люмени-ческая, камуфлятор формата Лира-ПиП, если падете при исполнении – посмертное награждение Орденом Тайной Степени, почести по полной программе, военный салют, памятная таблица, занесение в книгу почета… Хватит?! – отчеканил он последнее слово.

– А если не паду?.. – спросил я.

Широкая, снисходительная улыбка озарила лицо комендерала.

– Резонер, – сказал он. – Резонер, а? Хе-хе… резонер… если того, то так… Хватит! У меня нет никаких «если»! Задание получил? Получил! Баста! А ты знаешь, что это? Хе?! – выдохнул он широкой грудью. Щеки у него мягко заколыхались, блеск пробежал по золотым четырехугольникам орденов. – Миссия – это великая честь! А уж Особая – ба! Особая! Ну! В добрый энный час! За дело, парень, – и не давай себя угробить!

– Буду стараться, – ответил я, – а мое задание?

Он нажал на несколько кнопок, вслушался в звонки телефонов, погасил их. Потемневшая перед тем лысина медленно розовела. Он смотрел на меня добродушно, отечески.

– Крайне! – произнес он. – Крайне опасное! Но уж ладно! Не ради себя! Не я посылаю! Общество! Благо! Ой, ты, ты… энный… трудное дело… трудное тело тебе досталось! Увидишь! Трудное, во так надо, потому что, того…

– Служба, – быстро подсказал я.

Он просветлел. Встал. Заколыхались на груди ордена, зазвенели; аппараты и телефоны умолкли; огоньки погасли. Волоча за собой спутанные разноцветные проводочки, он подошел и подал мне могучую, волосатую, старческую ладонь стратега. Сверлил меня взглядом, словно брал пробу, брови у него сошлись, образуя выпуклые бугорки, а подпирали их складки помельче; так мы стояли, спаянные рукопожатием – главнокомандующий и тайный курьер.

– Служба! – сказал он. – Нелегкая. Служба, мой мальчик! Служба… будь здоров!!!

Я отдал честь, развернулся на каблуках и вышел, у дверей еще слыша, как он прихлебывает остывший чай. Могучий это был старец – Кашенблейд…

II

Еще под впечатлением разговора с главнокомандующим я вошел в секретариат. Секретарши красились и помешивали чай. Из трубы пневматической почты выпал свиток бумаг с моим назначением, подписанный знаком комендерала. Одна из секретарш поставила на каждой бумаге штамп «совершенно секретно» и передала их другой; та вставила всю пачку в картотеку, затем картотека была зашифрована на портативной машине, ключ к шифру уничтожен по акту, а все оригиналы сожжены; пепел, после просеивания и регистрации, был запечатан в конверт с моим кодом и отправлен на специальном подъемнике в подземное хранилище. Все это, хотя и происходило рядом со мной, я наблюдал отстраненно, в ошеломлении, вызванном столь неожиданным поворотом судьбы. Загадочные замечания комендерала, несомненно, относились к вопросам такой секретности, что на них можно было лишь намекать. Раньше или позже меня ознакомят с ними – иначе как я выполню Миссию? Я даже не знал, имеет ли она что-либо общее с пропавшей повесткой, но все это бледнело на фоне моей поразительно быстрой карьеры.