Алхимик - Питер Джеймс

Охранник, который пытался отбиваться свободной рукой, скользящим ударом задел ухо Коннора. Тот в слепой ярости схватил противника за волосы и ударил физиономией о клавиатуру.

— Где она, мать вашу, подонки? — Он еще несколько раз приложил его физиономию.

Охранник вскрикнул:

— Пожалуйста, не надо! Остановись! Прошу тебя, остановись!

Схватив за волосы, Коннор развернул его.

— Где она? Выкладывай немедленно! — Он с силой сжал мошонку противника.

Охранник взвыл.

— Где? Говори, а то я оторву твои гребаные яйца!

— Вто… второй уровень.

Коннор сжал мошонку посильнее.

— Л…л…лифт. На второй уровень. — Он тяжело дышал, из носа и рта тянулись стройки крови. — П…п…поворот направо. Там знак. Отмечено.

Не выпуская его волос из захвата, Коннор вытащил карточку из щели приемника и поднес ее к носу охранника.

— Пользоваться этой?

Охранник кивнул.

— Номер кода? Какой тут долбаный код?

— Ноль шесть два шесть.

— Если ты соврал, я вернусь за тобой, понял?

Выражение глаз охранника сообщило, что он все понял.

Взяв карточку в зубы, Коннор как можно дальше отогнул назад голову охранника и с силой врезал кулаком ему в подбородок. У мерзавца закатились глаза. Коннор выпустил его, и тот безжизненной массой рухнул на пол.

Наклонившись, Коннор схватил пистолет и побежал к лифту.

В комнате пахло антисептиком. Монти моргнула и прищурилась от яркого света лампы над головой. Ей казалось, что руки и ноги зажаты в тисках. Она попыталась приподнять голову, повернуть ее, но не смогла.

Она смотрела на изразцовые стены, и горло пересыхало от страха. С краю каталки, спинами к ней стояла группа людей в хирургических халатах, но предмет их внимания был скрыт от ее взгляда. Порой они поворачивались посмотреть на нее, но над обрезом маски были видны только их глаза. Кроу. Зелигман. Линда Фармер, с которой ей довелось встречаться лишь однажды, начальник отдела медицинской информации, и еще одна женщина, которую она не знала.

Раздавалось позвякивание инструментов. Она видела, как Зелигман длинным пинцетом поднес к свету маленький окровавленный предмет и внимательно изучил его. Через несколько секунд он опустил его и столь же пристально изучил другой такой же. Состоялся тихий обмен словами, несколько членов группы снова повернулись и посмотрели на Монти.

Она с молчаливым отчаянием стала молиться. Она попыталась представить себе золотой крест; она думала о квадрате Лумиела, лежащем в ее сумочке. Затем, теряя надежду, — об изуродованном теле Табиты Донахью на крыше ее автомобиля.

Женщина, которую она раньше не видела, неторопливо и осторожно подошла к ней, неся перед собой металлический поднос с таким видом, словно подносит дары к алтарю. Большая лягушка беспомощно ползала на подносе. Там, где полагалось быть ее глазам, Монти увидела пустые кровавые глазницы.

Горло у Монти перехватило спазмом. Она задохнулась от ужаса.

Женщина поднесла лягушку поближе — так, что она чуть не коснулась носа Монти. Охваченная дрожью, судорожно глотая воздух, она обоняла запах создания, видела складки кожи у нее под шеей, которые пульсировали, когда лягушка дышала. Она плотно закрыла глаза. Им не удастся заставить ее смотреть. Этой свободой она еще обладала.

Когда она снова открыла глаза, женщина отошла. Монти сглотнула. Через несколько секунд женщина вернулась с другим подносом, который она тоже для осмотра поднесла вплотную к лицу Монти. На ложе из мелко колотого льда аккуратно лежали окровавленные глазные яблоки лягушки.

Все ее внутренности скрючило от паники. Она попыталась вырвать из хватки ремней ноги, запястья, шею.

Кто-то подкатил к ней другую каталку. Теперь вокруг нее собралась вся группа. Склоняясь над ней, Зелигман порылся в наборе инструментов на подносе, выбрал сначала маленький блестящий скальпель, который, держа в одной руке, поднял и рассмотрел, а затем взял какой-то инструмент с тонкой длинной ручкой и приплюснутой стальной ложкой на другом конце.

— Не-е-е-е-ет! — отчаянно завопила Монти.

Зелигман большим и указательным пальцами покрутил ложку. Она отбрасывала яркие блики света.

— Нет! — сказала Монти. — Прошу вас, не надо. Все, что угодно. Все, что вы хотите, но только не мои глаза, не…

— Не волнуйтесь, я успею, — совершенно бесстрастно сказал ей Зелигман. — При работе с глазами очень важна быстрота действий, потому что окончания зрительных нервов умирают почти мгновенно. — Затем выражение его лица отвердело. — Лягушка — холоднокровное создание, мисс Баннерман. Таковые создания почти не ощущают боли. Вам это известно?

Она смотрела на него, потеряв дар речи.

— Я не вводил лягушке никаких обезболивающих и не собираюсь терять драгоценное время, давая их вам. — Подняв голову, он слегка изменил угол наклона лампы.

Раздался голос Кроу:

— Может, вы собрались с мыслями и хотите что-то сообщить нам до того, как доктор Зелигман начнет процедуру, мисс Баннерман? Или мы сначала изымем один глаз и посмотрим, как пойдут дела?

— Не о чем, — выдохнула она. — Нечего говорить. Мы… я… говорила только с мистером Уэнтуортом… и с Зандрой Уоллертон… больше ни с кем. Я не говорила больше ни с кем, кроме них… а они мертвы. Я заверяю, я клянусь, больше ничего не было. — Она понимала, что говорит бессвязно и неубедительно.

— А что насчет мистера Моллоя? Он-то с кем говорил, мисс Баннерман?

— Я не знаю.

— А вот я думаю, что знаете.

— Пожалуйста. Я ничего не знаю. В самом деле. Я не… не видела его… с тех пор… я не знаю, где он.

Наступило краткое молчание, после которого Кроу хрипло сказал:

— Изымите у нее глаз. Когда закончите, мы продолжим с ней разговор. Немного боли поможет ей собраться с мыслями.

Женщина, которая приносила подносы, нагнулась над Монти, глубоко погрузила пальцы в основание шеи, повыше перевязи, и заставила ее откинуть голову назад. Другая пара рук сжала ей лоб.

Задыхаясь от ужаса, Монти могла только беспомощно наблюдать, как обтянутые латексом пальцы Зелигмана опускаются к ее правому глазу. Она смежила ресницы, плотно сжала их, изо всех сил стараясь противостоять давлению его пальцев, которыми он старался открыть их.

Она проиграла. Сначала были подняты ресницы, затем палец в латексе болезненно скользнул по глазному яблоку, и, когда это ему удалось, она увидела водянистый ореол; нажим пальцев не ослабевал и был настолько уверенный, словно он занимался этой процедурой каждый день. Он широко раздвинул ей ресницы.

— Ретрактор, — спокойно произнес доктор Зелигман.