Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов

В отношении «спецтюрьмы при КПК» Круглов С.Н. написал следующее:

«В 1950 году по указаниям Маленкова, который давал их от имени ЦК партии и со ссылкой на тов. Сталина, МВД было предложено освободить отдельные тюремные помещения, назвать начальника этой тюрьмы, укомплектовать тюрьму надзирателями и вахтёрами и в дальнейшем этой тюрьмой не заниматься, так как она будет подчинена ЦК и КПК (тогда — Комиссии партийного контроля. — Ю.Б.). МВД СССР и я, как министр, выполнили это указание. В этой тюрьме я ни разу не был, ни одного человека из заключённых не видел, не допрашивал. Эта тюрьма просуществовала очень короткое время. Помню со слов начальника тюрьмы тов. Клеймёнова, что в одно время туда был доставлен из тюрьмы МГБ арестованный в то время Кузнецов А.А. Через некоторое время он снова был работниками МГБ переведён в тюрьму МГБ. Министерству (внутренних дел. — Ю.Б.) было разрешено использовать тюремное помещение на общих основаниях по своему усмотрению. Всё это могут подтвердить бывшие зам. министра товарищи Серов, Обручников, бывший начальник тюремного управления тов. Кузнецов и другие» [27].

Интересно, что обвинения по данному вопросу предъявлял Комитет партийного контроля, являвшийся правопреемником Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, председателю которой Шкирятову М.Ф. как раз персонально и подчинялась эта спецтюрьма. Как говорится, «с больной головы на здоровую» постарались партийные деятели переложить этот вопрос. Кто же сам себя осудит?

В числе обвинений в отношении личной работы министра внутренних дел Круглова С.Н. перечислялись недостатки, отмеченные ещё при сдаче им дел в 1956 году: «Слабая работа в лагерях, плохая работа милиции и пограничной охраны, а также допущенная грубая ошибка в освобождении некоторых групп заключённых из лагерей и колоний (в 1955 году. — Ю.Б.)». На приведённые суждения партийных деятелей обвиняемый ответил: «Но ведь за эти недостатки я уже понёс наказание — был освобождён от работы министра. Зачем же сейчас, спустя 4 года, эти материалы снова фигурируют как один из мотивов моего исключения из партии?» [27]. Данные обвинения вполне можно было бы считать вообще «устаревшими», поскольку 13 января 1960 года председатель Совета Министров СССР Хрущёв Н.С. (реализуя свою давнюю задумку) подписал постановление правительства об упразднении Министерства внутренних дел СССР. Бывшего министра Дудорова Н.П., после сдачи им дел, «устроили» на весьма престижную должность Генерального правительственного комиссара Всемирной выставки 1967 года в Москве [4].

По поводу «неправильного получения пенсии от МВД» Круглов С.Н. написал, что «эта пенсия (40 % оклада) была установлена мне МВД СССР на основе закона, как имевшему при уходе в запас 20 лет военной службы и возраст свыше 50 лет. Такую же пенсию я имел право получать по инвалидности, так как Центральная врачебно-экспертная комиссия МВД СССР в 1957 и 1958 годах, а в ноябре 1959 года районная ВТЭК установили мне по состоянию здоровья инвалидность второй группы с указанием, что заболевание связано со службой в МВД». В июле 1959 года (теперь уже бывший) министр внутренних дел Дудоров Н.П. «снял с меня пенсию, назначенную по возрасту и по выслуге лет». Обездоленному пенсионеру МВД оставалось сделать лишь вывод: «Моей вины тут нет».

Перипетии со снятием с партийного учёта в Кировской парторганизации были достаточно подробно описаны нами выше, и потому повторяться не будем. Приведём лишь вывод, который сделал Круглов С.Н. из этой истории: «Я сознаю свою ошибку в том, что мне не следовало до решения вопроса о партийном учёте уезжать из г. Кирова. Меня это заставило сделать тяжёлое семейной положение. Но если бы мне в то время было сказано, что, несмотря на освобождение от работы, я постоянно должен находиться в Кирове, я безусловно бы подчинился этому. Если бы по результатам моего заявления в ЦК КПСС мне было объявлено, что мне отказано в снятии с учёта, я немедленно выехал бы в Киров. Я ждал решения своего вопроса. Буду ждать там, где мне укажет партия. Прошу ЦК простить мне эту ошибку».

Следующее «прегрешение» Круглова С.Н. состояло в том, что он «неправильно вернулся в Москву». Объясняя свои действия, бывший партиец писал: «Я искренне хотел искупить свою вину и решил поехать работать на трудный участок. Имея некоторый опыт в строительстве гидростанций, я обращался в ЦК КПСС, в Министерство строительства электростанций с просьбой послать меня на любую работу на строительство Братской ГЭС. По моей просьбе в ноябре 1959 года Кировский обком и горком отпустили меня и сняли с учёта в Братский горком КПСС. Я собрался выехать на работу в Братск». Но и здесь партийные функционеры нашли промашку: «Теперь мне предъявлено обвинение и за этот поступок, что якобы согласия Минстройэлектростанций на моё использование на строительстве Братской ГЭС не было. Но это не верно, согласие было дано. Я уже конкретно говорил о работе с начальником строительства тов. Каймушиным. Разве я стал бы сниматься с партучёта в Братск, если знал, что меня там не возьмут на работу? Договоренность о работе была. Зачем же теперь всё это представлено в другом свете? Почему я не могу работать на строительстве Братской ГЭС, где нужны люди и где я мог бы быть полезным? Ведь я ехал туда не на номенклатурную должность, никакой выгоды не преследовал, хотел работать на трудном участке». В басне Крылова И.С. по такому поводу «товарищ» Волк сказал достаточно чётко: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…». Другого тут не придумаешь. В нашей стране партийный пенсионер-инвалид был далеко не свободен в своих действиях.

Последнее обвинение касалось «большой квартиры в Москве». Но в июне 1959 года Круглов С.Н. сдал значительную часть жилплощади Райсовету, оставив своей семье, состоявшей из супругов и двух взрослых разнополых детей, всего лишь две комнаты. «Но об этом в докладе на заседании КПК не было сказано».

В заключение своего Заявления Круглов С.Н. высказал такое обращение к секретарям ЦК:

«Дорогие товарищи!

Простите, что получилось длинное письмо. Речь идёт о моей жизни. Убедительно прошу ЦК КПСС дать указание пересмотреть моё дело, оставить меня в партии. Я искуплю свою вину на низовой работе в любом районе нашей Родины, постараюсь оправдать звание члена партии, в которой провёл всю жизнь. У меня взрослые дети, комсомольцы, преданные Родине. Как они будут смотреть на отца? Спасите меня от гибели и позора.

Я обращался с такой просьбой к тов. Н.С.Хрущёву.

Решил изложить свою просьбу и Вам — секретарям ЦК КПСС. Я верю в мудрость Ленинского ЦК КПСС и живу надеждой, что ЦК партии найдёт возможным оставить меня в рядах КПСС и даст мне возможность на низовой работе, в труде искупить свою вину и быть участником строительства коммунизма в нашей стране.

С глубоким уважением к Вам С.Круглов.

19 января 1960 года» [27].

Ясно, что никакого ответа от «мудрых» секретарей ЦК на своё письмо-заявление бывший коммунист Круглов С.Н. не получил.

В последующем в официальном коммюнике о работе Комитета партийного контроля при ЦК КПСС в 1953–1961 годах, в частности, было сказано: «За отчётный период Комитет партийного контроля рассмотрел 387 персональных дел коммунистов, виновных в грубом нарушении социалистической законности, и 347 человек исключил из КПСС. Среди исключённых из партии 10 министров внутренних дел и госбезопасности (союзных и республиканских) и их заместителей, 77 ответственных работников центрального, а также областных, краевых и республиканских аппаратов НКВД-МГБ, 72 начальника городских и районных отделов госбезопасности и оперативных работников этих отделов и др. По поручению ЦК КПСС (вот откуда поступали все указания, обязательные к исполнению. — Ю.Б.) Комитет рассмотрел дела и исключил из партии бывших руководящих работников НКВД-МВД Круглова С.Н., Неймана Н.И. и Федотова П.В.» При этом персонально отмечалось: «Круглов, будучи долгое время заместителем Берия, проявил себя как лично преданный Берия человек, грубо нарушал социалистическую законность». В отношении других наказанных в партийном отношении руководителей было написано, что они «в карьеристских целях грубо нарушали социалистическую законность, фальсифицировали дела на партийных и советских работников и тем самым совершили тягчайшие антипартийные поступки, несовместимые с пребыванием в рядах КПСС». При этом КПК следующим образом представил свою работу: «По всем таким делам проводилась тщательная проверка, учитывался характер и последствия совершенных нарушений, а также обстановка, при которой были допущены беззакония». Насколько объективна такая самооценка, мы можем судить хотя бы на примере разбора персонального партийного дела Круглова С.Н. О том, насколько это «партийное чистилище» не было объективно, говорит и такое признание, что «Комитет счёл возможным восстановить 40 человек в партии с объявлением строгих взысканий» [75]. Фамилии тех, кто был возвращён в ряды КПСС, «скромно» умолчали, но мне известно, что в 1960 году в их числе были председатель Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР Карпов Г.Г. и бывший заместитель министра внутренних дел РСФСР Богданов Н.К. Однако вопрос о восстановлении в партии Круглова С.Н. так и не был решён положительно. Такова была в ту пору «социалистическая законность».