Синдром Адели - Виктория Задорожня

Узнал, что она восхитительная девушка, такая чувственная, веселая и умная. Она заставляла меня смеяться до потери пульса, взрывала мой мозг своими истериками. Да, иногда они давали о себе знать. Каждое утро я просыпался с ее рукой на моей груди и осознавал, что счастлив. Я просто дико ее любил. Она стала моим идеалом, и ни что не могло повлиять на моё мнение.

Только сейчас я увидел в ней живого человека: понимал, что она может быть не в настроении, иногда хочет поплакать или погулять в своих мыслях. Вот тогда я загоняюсь. Мне кажется, вот он момент истины. Сейчас. Сейчас она всё вспомнит и наша счастливая жизнь рассыпется. Но, ничего не происходит. Эви всё также любит.

Я практически не спал, с огромным трудом ходил на работу, так мне хотелось все время проводить со своей возлюбленной. Настроение менялось резкими скачками: я то был любимым, то, мне казалось, она не любит. Депрессия становилась регулярной, несмотря на наш мир счастья. А Эви, моим эмоциональным наркотиком...

Эви

- Хах-хах-ха... - Тяжело, грузно дыша, распахнула глаза, судорожно сжав в пальцах край одеяла. Нервно забегала глазами по периметру темной комнаты, и резко обернулась к Нему. Любимый... Мой... Обхватила его руками и тесно прижалась, обдавая жаром дыхания его щетинистую щеку. На лбу выступила испарина и я сцепила дрожащие веки, мысленно отгоняя остатки очередного кошмара.

Мне снились ужасы каждую ночь. Я не говорила ему. Несла это в себе. Не хотела обременять его своим состоянием. Он не должен знать, что творится у меня в голове... Не помнила, кто я такая. В тот день, как он появился перед моими глазами, и до этого момента, кроме него в моей жизни ничего не было. Он - моя жизнь. Моё дыхание. Я словно из ниоткуда. Призрак, без рода и имени. Весь мир для меня - этот дом. И любимый мужчина. Не помнила имени - он дал мне имя. Не знала, что мне нравится - он разделил увлечения. Кто моя семья? Есть ли она у меня? Откуда я родом? И, важно ли это...

Что-то подсказывает, что-то в моём подсознании, что нечто, скрывающееся за пеленой беспамятства, может меня сломать. Разрушить все представление о течение моего существования. Спутает меня... Кто друг, а кто враг. Потому, я не пыталась вспомнить. Скорее убегала от воспоминаний, боясь оказаться под лавиной, сметающей все на своем пути...

Я прижималась к нему - и этого было достаточно. Слушала его мягкое сопение, и приходила в себя... Ненадолго ощущала покой... Он не был солнцем, нет. Он был лунным светом. Ярких солнечных лучей я бы испугалась. А луна - таинственная, блеклая - была необходимым мне источником, не позволяющим заблудиться в кромешной тьме. Моя Луна не позволяла мне сойти с ума от страха. И стала моей одержимостью...

Зависима во всем. Черты его лица перед глазами. Запах его тела - моя необходимость. Я боялась будней... когда он шел на работу, сходила с ума. Часами сидела у окна, слушая, как тикают часы. Медленно... Бесконечно медленно... Не ела, не гуляла. Не смотрела на небо. Лишь на следы от шин его автомобиля. Я не читала книги. Но могла часами ровнять тома на полках, которые он для меня повесил. Ждала вечера, чтобы он мне читал. Его голосом, и никак иначе...

Я не любила его собаку... Я её ненавидела! Улыбалась, глядя, как он её гладит, чтобы Артем не догадался, и ненавидела... Ведь по его возвращению он подходил к ней первой, и лишь после - ко мне. Ревновала. Безумно! Проклатая псина отнимала чуточку его внимания... И уже за это я хотела её отравить!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я смеялась, радовалась, плакала... Жила! Только когда он был рядом! И точно я знала только одно - отними его у меня сейчас - я умру. Буду мучительно и медленно умирать, вдыхая прямо с флакона запах его парфюма. Свет моей Луны... Рассвет моей Луны...

У меня часто болел живот. Но и об этом говорить не хотела. Он мог отправить меня в больницу! А такого исхода допустить было нельзя. Я не смогу нигде, кроме как здесь. Только в его доме... Только в его постели. Когда боль стала совсем несносной, а Артем был на работе - я нашла его аптечку. Почти ползком по ванной плитке, перебирала лекарства, не видя названий. В глазах двоилось... Плакала, и перебирала без толку. Морфин... Кое как сложились буквы в слово, и я впилась ногтями в упаковку, доставая облегчающий муки препарат. Выпила... И скоро мне стало легче. Благо, этого добра здесь хватает. Значит, я нашла спасение. И он не заметит... Ему нельзя знать!

Скоро он вернётся, и найдет дома свою любящую, веселую Эви... У которой все хорошо... От которой он никогда не захочет отказаться...

Эви

Мы жили идеально... Если не считать того времени, в котором его не было около меня. Каждая секунда вместе казалась кусочком рая. Жесты... Слова... Прикосновения... Такой родной. Весь. Запах, шераховатость кожи, изгибы, очертания. Я могла любоваться им сутками! Просто часами смотреть на его лицо. Проводить пальцами по несколько дневной щетине, которую я сама просила оставить, так сильно мне нравился ее небрежный вид и колкость наощупь. Когда соприкасались наши взгляды, мне хотелось плакать от счастья. Тонуть в глазах любимого... Это ли не лучшее, что может быть? Знать переливы цветов. Как они отсвечивают на солнце, и как темнеют при тускнеющих лунных бликах. Мне было всегда его мало! Я не знала, как приструнить свою жажду... Казалось, объятия, даже самые продолжительные и трепетные, не могли ее утолить. Поцелуи не заполняли пустоту души. Ведь мне хотелось заполнить им себя, и его собой. Полностью. До предела! Тело реагировало на него, на его дыхание, на улыбку... С лёгкими неладное творилось. Сердце стучало, как бешеное, и я отчётливо ощущала тягу близости внизу живота. С появлением в моей жизни спасающего обезболивающего, я могла себе позволить чувства куда более приятные, чем ноющие обороты острия ножа в области матки.

- Я люблю тебя... - Шептала ему на ухо, прижимаясь ближе, и с губ срывались протяжные вздохи, когда представляла, что сейчас же провожу по мочке его уха языком, и прикусываю кожу зубами. Сидя на его коленях, машинально подавалась бедрами к паху, желая соприкоснуться, но он будто игнорировал это желание, и, поглаживая по голове, как маленькую, укладывал рядом, спать.

Но мне было этого мало! Я хотела большего! Хотела быть с ним одним целым! Чувственной женщиной, любимой и любящей, желанной, а не фарфоровой куклой, с которой сдували пылинки...

Этим утром я проснулась, и в очередной раз потянулась к нему, ласковой кошкой. Обвила руками. Поцеловала щеку. Губы. Он приоткрыл глаза, и впился в меня томным взглядом.