Его жена и любовница - Люси Монро

– Полагаю, что должен поблагодарить вас, миссис Дрейк.

– За что? – удивилась Тея.

– Зато, что вы обучаете мою невесту управлять экипажем.

– Но сначала я обратилась за помощью к вам, если вы помните, – вставила Айрис.

Лукас коснулся руки девушки и снова усмехнулся, когда та вздрогнула от неожиданности. Но не страдать же ему в одиночку… А он действительно страдал – независимо от того, что думала Айрис.

– Да, верно, обратились.

Вскоре к ним присоединился Дрейк с детьми. Как всегда, Лукас с удовольствием наблюдал за тем, как Айрис возится со своими племянниками. Было очевидно, что из нее получится прекрасная мать. Ее терпение и то наслаждение, которое она получала от общения с детьми, очень отличали Айрис от его собственной матери и от большинства представительниц светского общества.

– Вы ведь не рассердились, Лукас? – раздался тихий голос Айрис.

Они ехали в Лэнгли-Холл, и тишину нарушал лишь цокот копыт по мостовой.

– Почему вы решили, что я сержусь, Айрис? – Она вздохнула.

– Мне показалось, вам не слишком понравилось мое желание научиться управлять экипажем.

– Извините.

– Значит, вы не сердитесь?

– Нет.

– Хорошо, я рада. Лукас…

– Что, дорогая? – Граф развернул экипаж в сторону Гайд-парка.

– Почему вы не хотели, чтобы я обучилась управлять экипажем?

– Моя мать погибла на скачках. Такая смерть лишь добавила дурной славы к ее имени.

– О, как жаль! – сочувственно произнесла Айрис. – Но вы ведь понимаете, что я никогда не позволю себе поступить столь неосмотрительно?

– Да, понимаю. Вы – совершенство во всех отношениях, милая.

Айрис нахмурилась:

– Никто не совершенен, Лукас.

Граф не стал спорить и пожал плечами. Теперь они ехали по парку, и он передал невесте поводья.

– Покажите, чему вы научились, моя дорогая. – Немного поколебавшись, Айрис уверенно взяла поводья.

– Мне это очень нравится.

Удовольствие было написано на выразительном лице девушки, напоминавшем по форме сердечко.

– Жаль, что я отказался обучать вас.

– Я прощаю вас. Мне нравится проводить время с сестрой. Она очень терпелива.

Прежде чем Лукас успел что-либо ответить, Айрис натянула поводья и остановила лошадей рядом с другим экипажем. Хищное лицо сидевшего в нем мужчины испещряли морщины. Это был герцог Клэршир.

– Приветствую вас, леди Айрис. – Герцог неодобрительно взглянул на графа: – Приветствую, Эштон.

Лукас почти физически ощутил исходящее от Айрис напряжение.

– Здравствуйте, ваша светлость, – пробормотала девушка.

– Я видел объявление о вашей помолвке, – продолжал герцог.

Только и всего. Никаких поздравлений.

– Я проследил за тем, чтобы объявление напечатали в наиболее крупных газетах центральных графств и здесь, в Лондоне, – сказал граф. – Я очень счастлив. Теперь все знают, что Айрис согласилась стать моей женой.

Девушка улыбнулась и с благодарностью посмотрела на жениха. Все знали, что отношение герцога к семье Айрис резко изменилось после того, как она отвергла его предложение. Именно поэтому Лукаса удивило то, что герцог жестом попросил Айрис остановиться.

– Гм… – Герцог прищурил глаза. – Она могла бы стать герцогиней, а не графиней. Глупая девчонка…

Айрис нахмурилась:

– Я вполне довольна своим предстоящим замужеством. – Герцог досадливо фыркнул и, не сказав больше ни слова, приказал своему кучеру трогать.

– Не представляю, как можно выйти за него замуж, – проворчал граф. – Этого не смогла бы сделать ни одна здравомыслящая женщина.

– Вы читаете мои мысли, Лукас. – Улыбнувшись, Айрис дернула за поводья.

Но не проехали они и десяти метров, как девушке вновь пришлось остановить экипаж. Очевидно, парк был не лучшим местом для демонстрации ее достижений.

На сей раз их поприветствовала леди Престон, молодая вдова, свернувшая на тот же пагубный путь, что и мать Лукаса.

– Здравствуйте, лорд Эштон. Рада видеть вас, леди Айрис. Какая приятная неожиданность!

– Рад встрече, леди Престон. – Лукас вежливо склонил голову. – Приветствую, Ярдли, – обратился он к джентльмену, сидевшему в экипаже вдовы.

Айрис кивнула, но не произнесла ни слова, что совсем на нее не походило. Обычно она бывала учтива и вежлива. Она даже остановилась, чтобы поздороваться с герцогом. Лукасу не нравилась леди Престон, потому что она слишком уж напоминала ему мать. Но ее пока еще принимали во всех знатных семьях, и нежелание Айрис проявить хоть капельку любезности немало удивило его.

Ярдли и Лукас обменялись несколькими фразами, в то время как леди Престон самодовольно улыбалась, а Айрис хранила молчание. Она резко дернула за поводья, едва только стало ясно, что Лукас закончил беседу.

– Почему вы остановились? – не удержался он от вопроса.

– Она помахала мне, и я не смогла сделать вид, что не заметила ее. Это вызвало бы пересуды.

– Она чем-то вас обидела? – допытывался граф.

– Не совсем так, милорд.

Лукас поморщился, словно от боли, когда Айрис в очередной раз обратилась к нему столь официально, но теперь он, кажется, понял, что ею руководило. Она не хотела вызвать ненужных разговоров своим поведением, хотя совершенно не желала общаться с леди Престон. Как и Лукас, она не одобряла скандального поведения вдовы.

– Я вас понимаю, дорогая. Эта женщина – не слишком подходящая собеседница для такой леди, как вы.

– Почему же? – спросила Айрис с некоторым удивлением.

– Но вам ведь известна ее репутация, не так ли?

– Она вдова, Лукас. Все в обществе знают, что вдовам предоставлена относительная свобода.

– И все же я рад, что вы не намерены водить с нею дружбу.

– А вы станете избегать лорда Ярдли? Если она так плоха, то ее друг наверняка ничем не лучше, – проворчала Айрис.

Лукас невольно усмехнулся:

– Это не одно и то же, дорогая. Видите ли, репутация джентльмена может выдержать то, что репутации леди не под силу.

Айрис нахмурилась. Немного помолчав, она спросила:

– Вы хотите сказать, что одобряете подобное неравенство женщин и мужчин?

– Не одобряю, но принимаю. По-другому и быть не могло.

– Ничего изменить нельзя, и вы это знаете, – продолжал граф. – Если леди Престон и впредь будет вести себя подобным образом, для нее вскоре закроются все двери приличных домов, хотя они останутся открытыми для джентльменов, ухаживавших за ней. Мужчине предоставлена свобода действий, в то время как женщина не смеет даже на это надеяться. Так уж устроен мир.