Мастер Миража - Елена Долгова

Смеркалось, пыльный день плавно перетекал в тревожный, безветренный вечер. Запахи разогретого асфальта, сгоревшего топлива, резких духов и жаркого из уличных ресторанчиков стлались в каменных загонах улиц. Толпа медленно редела, жители столичного предместья разбредались кто куда, край закатного неба над черными крышами отливал чуть позеленевшей медью. Авита прошла три квартала и свернула в тупичок. Клуб с двусмысленно-модным названием «Воронка Оркуса» монотонно и агрессивно мигал вывеской, возле него на замусоренной площадке топтались насмешливые подростки. Кто-то свистнул Авите вслед, кто-то свернул из пальцев колечко.

Она расплатилась с вышибалой-кассиром, сняла куртку и юркнула под крышу, в веселую полутьму зала, пытаясь отыскать спокойное местечко.

Росчерки цветных лучей от «мерцалок» суматошно бегали по стенам, их сложный, управляемый сайбером ритм, сплетаясь с музыкой, создавал иллюзорное ощущение легкого экстаза – жалкая замена строго запрещенной пси-наводки. Авита некоторое время следила за мистической пляской геометрических фигур. Должно быть, сайбер соединенный с датчиками пси-контроля, ловил настроение толпы, формы и цвет символов приятно менялись, избегая примитивных повторений.

Из облака сигаретного дыма вынырнула миниатюрная, перетянутая в талии фигурка – Моделька уселась на пластиковый табурет по другую сторону столика, блики плясали на ее бедовой рыжей голове.

– Ты принесла то, что обещала?

Авита выложила на стол туго перетянутый резинкой пакет, Моделька остро отточенным ногтем вспорола шелковистую обертку и пересчитала содержимое.

– Здесь слишком мало.

Авита вспомнила наставления Цилиана и попыталась собраться с духом – цепкие, жесткие манеры Модельки и ее вульгарная манера выражаться внушали Брукс безотчетный страх.

– Мы же договорились. Остальное после.

– После чего?

– После того, как я встречусь с ним и буду уверена, что это настоящий псионик.

Моделька усмехнулась широким, тщательно накрашенным ртом, Брукс заметила, что кончик верхнего резца у Модельки сколот. Отметина, по-видимому, появилась совсем недавно – сердечная подруга еще не успела замаскировать недостаток.

– Я поверю тебе. Пока. Обманывать не советую – пожалеешь.

Авита не сомневалась, что эти угрозы не пустой звук, но деньги сейчас не беспокоили ее – хрустящие пачки принадлежали Цилиану и не представляли для Брукс никакой ценности.

– Я не обманываю, ты получишь остальное.

– Ладно. А теперь приготовь уши, чтобы слушать. Мне еще дорога моя нежная свеженькая шкурка, поэтому знакомить вас я не собираюсь, но кое-что для тебя сделаю. Здесь плотная толпа, ментальное слежение наверняка в завале. Вон те торчки в углу очень кстати – они только что обдолбились и забили своим гнилым пси все каналы Департамента. Пока мы невидимы для Системы, я подойду к этому парню и толкну его – немного. Это будет просто случайность – поняла? Дальше все в твоих руках. Можешь попытаться его зачалить. Только будь осторожна, он очень хитрый, с залетом и нереабилитированный, если что, запросто смешает твои мозги с дерьмом.

Моделька встала и, виляя худенькими бедрами, принялась ловко лавировать в толпе. Почти у самого выхода она оступилась, толкнула какого-то парня в безрукавке и тут же нырнула в распахнутую дверь.

Авита напряглась, стараясь не упустить незнакомца из виду. Предполагаемый Воробьиный Король – русоволосый, с резковатыми чертами лица парень стоял у стены, сдвинув почти сросшиеся темные брови. На вид ему было лет двадцать с небольшим. Черные круглые глаза, пожалуй, слишком близко посаженные, контрастировали с цветом волос. Больше ничего примечательного в незнакомце не было. Если аномальные псионические штучки тут и имелись, то их наверняка надежно прикрывал ментальный барьер. «Без детектора его не раскусишь».

Авита испугалась так, что едва не спасовала. Не владея естественной раскованностью Модельки, Брукс понятия не имела, как привлечь внимание псионика, не возбуждая его подозрений. Ситуация тем временем развивалась в сторону полной катастрофы – русоволосый повернулся к выходу и явно собрался уходить. Брукс наконец решилась, подхватила куртку, нырнула в толпу, без церемоний растолкала танцующие парочки, смеющихся девиц и пока что относительно вменяемых торчков.

Незнакомца она догнала уже на улице. Парень уходил без спешки, но и особо не задерживаясь. Осколок ущербной луны болтался в сереющем городском небе. Опять веял жарой перегретый асфальт.

«Мне боязно, – подумала Брукс. – При всей заурядности в парне есть что-то противоестественное. Что, если я не сумею вовремя использовать инъектор? Но я должна попытаться. Должна – ради жизни Лина».

Она прибавила шагу. Глухой стук сандалий смешался с жестким эхом шагов Короля.

«У меня нет никаких доказательств, кроме намеков Модельки, но я чувствую, что это именно он – Воробьиный Король».

Авита проглотила комок в горле. – Эй, постой! Погоди!

Незнакомец нехотя обернулся. Безрукавка на его груди распахнулась.

Они стояли в двух шагах друг от друга – хмурый псионик и девушка в слишком просторной летней куртке.

Авита содрогнулась в душе – возможно, она нашла того, кого надо, на шее у незнакомца, под распахнутой безрукавкой, не было конфедерального жетона.

7010 год, лето, Конфедерация, накопительный лагерь Гражданской Реабилитации

– Подъем!

Марк вынырнул из пестрого водоворота сна. Сумбур видений сменился непреходящей нервной усталостью, яркая смесь красок – контуром темной балки под самым потолком. Узкий длинный барак с рядами трехъярусных коек тянулся в обе стороны – направо и налево. Когда-то давно его построили из настоящего дерева – со временем стены и потолок потемнели, следы первоначальной окраски съело время, и Беренгар теперь мог вдоволь любоваться потемневшим «антиквариатом».

– Вставай, придурок!

Пси-толчок несильно, но чувствительно коснулся его разума. Марк привычно и четко поставил барьер – атака соскользнула, опалив холодом, и все утихло.

Лин на самой нижней койке осторожно завозился, пытаясь оторвать от подушки тяжелую голову. Росс уже шел по узкому проходу, оставленному между рядом трехъярусников и внешней стеной барака.

– Подъем, павианы!

Кто-то вяло, вполголоса огрызался в ответ. К грязным выражениям в лагере давно привыкли, на них не обижались – староста Росс Леонард прославился как раз тем, что умел придавать унизительный оттенок словам из школьного учебника.

– Сушеные испражнения декоративной курицы! – процедил он.

Кто-то на третьем ярусе, в углу, истерически, взахлеб захохотал и тут же умолк, словно подавившись.

Связываться с Россом побаивались. Он не любил ходить один. Вот и сейчас, сразу за спиной подтянутого, худощавого старосты маячили двое парней, первого звали Мановцев, имя второго ловко ускользнуло из памяти Беренгара. Аура Мановцева ярко пылала он даже не пытался ставить видимость барьера. Второй подпевала, крепкий темноволосый парень, почти не «светился», зато его взгляд исподлобья не обещал ничего хорошего любителям подраться физически.