Урановый диверсант - Валерий Рощин

Она немного подумала, потом потерла ладонью правую голень и показала небольшую мозоль чуть выше пятки.

– Я бы с удовольствием. Да как бы потом вообще не пришлось хромать и безвылазно сидеть в номере.

– М-да… Может быть, стоит купить обувь помягче?

– Поздно – чего уж теперь изгаляться!… Нужно просто сделать перерыв, – объяснила она и, глядя на поникшего "мужа", смилостивилась: – Ну, хорошо. Хочешь, я по магазинам пройдусь одна, а ты погуляй по городу, поищи что-нибудь интересное. А потом мне покажешь. Согласен?

– А ты не обидишься?

Девушка улыбнулась:

– Нет, милый, не обижусь. Я же знаю твою "страстную любовь" к шопингу. Все вы мужчины в этом смысле одинаковые…

На том разработка плана на ближайший день завершилась. Не проронив ни единой лишней фразы, "супруги" вполне обоснованно разделились и стали собираться – каждый по своим делам.

Однако перед выходом Артур сызнова присел к раскрытому ноутбуку и ввел пароль к почтовому серверу. Во входящих значилось свежее письмецо от "мамы".

– Представляешь, Оля – мама уже прислала ответ! – радостно крикнул он.

– Прочитай вслух, Толя. Я одеваюсь, – донеслось из спальни.

"Здравствуйте, мои дорогие!

Очень рада, что вы, наконец, добрались до места и хорошо устроились. Мы с Сашенькой переживали весь день, пока длился ваш перелет – уж столько сейчас происходит всяких казусов с самолетами! Ну, будет о плохом, а то еще, не дай бог, накаркаю…

За нас не беспокойтесь, жизнь наша течет, как и прежде: спокойно, размеренно и привычно. Погода в Питере хмурая, но теплая. А уж о такой жаре, какую вы описываете, мы тут и не мечтаем.

Да, у нас замечательная новость: экзамен по физике Сашенька сдал на "отлично", не смотря на то, что попался очень сложный билет с вопросами по термодинамике. Вы, должно быть, помните, как поздней осенью прошлого года он лежал дома с бронхитом, а потом еще две недели ходил прогревать бронхи в поликлинику на Биржевую площадь – рядом с Центральным военно-морским музеем. Вот и пропустил этот раздел… Но, слава богу, он умный мальчик – все проштудировал самостоятельно! Теперь готовится к следующему предмету – к истории: до двенадцати ночи учит сорок билетов и нервничает в ожидании скорого экзамена.

Как себя чувствует Оленька? Не сказался ли на ее здоровье долгий перелет и резкая смена климата? Надеюсь, что все хорошо; что она как всегда прекрасно выглядит и замечательно отдохнет.

Пиши, Толя почаще – я жду.

Крепко целую обоих.

Ваша мама".

* * *

"Итак, начнем по порядку, – направляясь к центру города, размышлял Дорохов, – что прозвучало в письме о координатах? Ни хрена не прозвучало – ни единого слова. Зато четко обозначено время: "до двенадцати ночи учит сорок билетов". Значит, встреча должна произойти в двенадцать сорок. А еще мелькнул ориентир в виде Биржевой площади в Питере и расположенного на ней Центрального военно-морского музея".

Он на ходу вытянул из заднего кармана брюк подробный путеводитель на русском языке и раскрыл алфавитный указатель. Отыскав нужную страницу, пробежал взглядом длинный список из названий…

"Никаких Биржевых площадей и улиц в Хайфе нет. Значит, морской музей. Ищем… Ага, есть контакт!" – указательный палец замер возле надписи мелким шрифтом: "Национальный морской музей. Ул. Сдерот Алленби 198, Бат-Галим, Хайфа. Телефон 04-8536622; Часы работы… Дополнительная информация на сайте…"

– Отлично. Но это не все. В письме сказано "рядом с военно-морским музеем". Черт… Надо отловить такси и рвать к музею – на месте определюсь. Удружил, Александр Сергеевич своими ребусами. Ну, мля… мамочка с генеральскими погонами!

Музей примостился под лесистым склоном горы, и походил на старый советский кинотеатр. Громадный бетонный "брусок", отделанный белым мрамором, с застекленным фойе первого этажа и какими-то афишами на фасаде у сиротливо торчащего фонарного столба. Перед фасадом застыл на постаменте старенький сторожевой катер с глядящим в синее небо тонким стволом пушки. И слева, и справа от катера, добавляя в нелепую картину абстракции, произрастали куцые пальмы. Через улочку – по другую сторону от музея, раскинулся квартал почти одинаковых четырех и пятиэтажных домов.

Дорохов закурил, выпустил клуб табачного дыма и, углядев на стене одного из домов вывеску, медленно поплелся к ней, прищуриваясь и словно силясь понять смысл написанного на неведомом языке. Подойдя ближе, заметил под странными загогулинами идиша текст на английском: "The Roman baths".

– Ну, баня. Ну, римская… И на кой хрен она мне сда…

И вдруг, оборвав недовольный шепот на полуслове, остановился с зажатой в зубах сигаретой…

Чуть ниже крупной надписи имелась другая – набранная мелким шрифтом и, видимо, перечислявшая те услуги, что имел удовольствие получить заглянувший в заведение клиент. И одним из первых в списке значилось слово "Therme"…

– Вот она, проклятая термодинамика, – проворчал майор. Делая последнюю затяжку, оглянулся назад – убедился в отсутствии слежки; и, швырнув в урну недокуренную сигарету, уверенно направился к темневшей под вывеской двери. – Ну, Александр Сергеевич! Ну, японский конспиратор!…

* * *

Вряд ли эти бани являлись точной копией римских терм. Скорее, они были жалкой пародией, устроенной из расчета на падких до громких названий туристов. Впрочем, в настоящие термы Артур никогда не хаживал, потому и оценивать соответствие оригиналу не брался. К тому же, все его помыслы в данную минуту дружно устремились совершенно в ином направлении.

Окунувшись в полумрак сумрачного фойе, он продолжал исполнять роль добропорядочного гостя Хайфы, думая при этом о предстоящей встрече, и машинально читая идиотские надписи на латинском.

"Capsarium" – значилось над окошечком кассы.

Протянув несколько купюр и получив сдачу, молодой человек хотел было направиться дальше – к двери с табличкой "Apodyterium", да кассир затараторил на тарабарском, тыча пальцем в бумажник, наручные часы и висевшую на ремешке камеру.

– Ясно-ясно, – кивнул понятливый турист, сдавая на хранение ценности, – стало быть, молитвы не спасают Святую землю от воришек…

Служитель термы подал взамен оранжевый пластиковый ремешок с болтавшимся сбоку ключиком, и галантным поклоном предложил отваливать от оконца.

Зал с поэтическим названием "Аподитерий", на поверку оказался банальной раздевалкой с терпким запахом каких-то эликсиров или травяных настоек. Усмотрев на ремешке выведенный несмываемой краской номер, Дорохов отыскал шкафчик с теми же цифрами; отпер ключиком замок и обнаружил внутри стопку чистого и отглаженного белья: два махровых полотенца, две простыни, шапочку. Внизу лежали упакованные в целлофан резиновые тапочки невероятного размера…