Звезды без пощады - Эрли Моури

зыркнул ее глаз, похожий на кусочек дымчато-голубого стекла в распухшем лице. Мичман подумал, что не стоило так трусливо бежать из квартиры, а затаиться там до утра и наказать подонков, если бы те посмели появиться. Наверное, если бы он с Климентьевым сделал так — по чести и по зову сердца, и рядом с девушкой лег труп ее убийцы, ему, Лугину, стало бы решительно легче. Но, с другой стороны, не значат ли эти мысли, что темные капилляры безумия уже проникли и в его мозг? Еще он задался вопросом: если человеческий мир охватила эпидемия помешательства и все катится под откос, с каждым днем кривее, хуже, то что будет с теми, кто выживет после девятого августа? Ведь те, выжившие, и он с Климентьевым, если им повезет, вряд ли смогут создать новый мир, гвозди для которого тряслись в багажнике джипа. Скорее все поуничтожают друг друга к чертовой матери. А немногих оставшихся доконает голод, беспросветные зимы и удушливая атмосфера. От цивилизации Homo Sapiens — по существу непрочного сообщества голых обезьян — не останется ничего. Затем планета-могила перейдет в руки кафрафцев.

— Аспирант, объясни мне такую вещь, — Лугин покосился на Дениса, покачивавшего головой под сокрушительные ритмы «Апокалиптики», и сделал магнитолу тише. — На кой инопланетникам наша старуха-Земля после катастрофы? И зачем они так тужатся подписать дурацкие соглашения о передаче территорий?

— Это ты сунулся не по адресу. Откуда мне знать, что у них на уме, — Климентьев смотрел вперед, где за поворотом дороги виднелась вереница машин. — Сомнений нет, что они имеют виды на территории, но отчего, почему не могу сказать. Может чисто шкурный интерес — чего бы не перебрать, что плохо лежит. И почему бы не оформить официальной бумагой с подписями местных царьков. Может, эта бумага имеет какой-то особый смысл в их хреново-звездных мирах. Кстати, как я слышал из разглагольствований Нефедова, особо рьяно они добивались передачи территорий от России. Прямо так, едва ли рубахи, вернее эти, скафандры на груди не драли в ООН — родины нашей, скоты, хотели. Вот на этот счет у меня соображения имеются.

— Ну, колись, — поторопил его Лугин, перекладывая ружье в другую руку.

— Просчитали они размеры катастрофы и врубились, что азиатская часть России в значительной степени уцелеет. Причем с большой кучей народа. А им этого как бы не надо. Они рассчитывают на планету в собственность целиком. Козлы-мутанты, блин, думают, сделают для вида доброе дело: вывезут непонятно куда часть населения, и мы им благоговейно в ноги кланяться будем. Ладно, похоже, там пробка, — он сбавил скорость до сорока.

— А я все думал, на кого похоже кафравцы. Какие-то уродские ассоциации вчера крутились в башке, аж разболелось в затылке. Сегодня понял: они напоминают мне ворон, слетевшихся на нечистый пир, в предвкушении человеческой гибели. Кафравцы… Это словечко созвучно со словом «катафалк». Тьфу, — мичман сплюнул на дорогу.

— Созвучно — поэт Цветик фигов, — остановившись позади «Газели» и ставшей посреди дороги «Волги», Денис открыл дверь и окликнул мужиков, что курили на противоположной стороне автострады. — Уважаемые, чего там впереди, неслышно?

— Колонна там, — отозвался белобрысый, задрав на лоб солнцезащитные очки. — Военные типа едут.

— Говорят, на трассу от Коврова свернули и тянутся через Вязники огромной колонной в несколько сот машин, — добавил его сосед. — Грузовики, БТРы, танки. Даже ракеты ПВОшные. Паскуды они, асфальт щас раздолбают до самого Новгорода. Дорога превратится в полную задницу. А на гражданских им ложить.

— На нас всем ложить. И президенту, и правительству. Вот то лучше здесь не стоять. Лучше двигать в объезд, — красноухий старичок сдвинул панаму на лоб. — Можно тут взять к Александровскому и дальше по грунтовке.

Климентьев повернулся к Лугину и признал:

— Встряли мы часа на четыре. Может до вечера.

— Видишь там, — Сергей указал стволом вбок от изгиба дороги. — Вроде кафе какое. Машины рядом стоят — значит, работает. Пока время теряем, поехали, пообедаем.

— Дело говоришь, — Денис крутанул руль вправо, и направил джип по обочине к видневшемуся невдалеке заведению.

Чтобы выбраться на асфальтовую площадку, им пришлось дать метров двести полем и перевалить через канаву. Лугин побаивался, что внедорожник последнее испытание не пройдет — сядет на бугре задним мостом. Но японец не опозорил, с хищным ворчанием взрыл землю, сломал деревянное ограждение и выкатил на площадку в аккурат перед заведением из красного кирпича. В тени под тополем покоились четыре легковушки и микроавтобус с эмблемкой «VW». За ним еще дымил мангал, прямо на асфальте стояла миска с колечками лука, пропитанными мясной сукровицей.

Денис включил противоугонку, вытащил из сумки пачку сигарет, а к ремню прицепил охотничий нож. Мичман вышел из машины, прихватив дробовик. Молча они направились к распахнутым дверям под вывеской «У Кирюхи». Каждый где-то краешком сознания допускал, что в этой неказистой забегаловке при нынешних временах может поджидать любая неприятность.

10

В кафе под свойским названием «У Кирюхи» было людно и всех потной лапой давила духота. Кондиционер не работал — откуда в глухомани электричество, если его уже нет в столице. Сизые щупальца табачного дыма оплели мертвый вентилятор под потолком. За центральным столиком поселилась горластая компания: пять парней, в обнимку с ними две девицы, наверное, все — распаренные алкоголем пассажиры микроавтобуса. Трое мужиков лет сорока, потрошили воблу, облизывая пальцы и со вкусом посасывая пивко возле окна. Возле них крутился-вертелся какой-то хлыщ в цветастой майке и с идиотским пирсингом на губе, похожим на присыпанную стрептоцидом болячку. И рядом, и напротив столики тоже оказались заняты. Лугин прошел по залу до самого конца. Там имелось несколько свободных столов, уставленных грязными тарелками, брошенных давно и портящих воздух гадостным запахом.

— Не убирается что ли? — он поглядел на длинноволосого паренька, сидевшего на барной стойке.

— Ага, — согласился тот, гоняя между пальцев брелок с ключами.

— А как насчет перекусить? — Сергей заглянул в темный проем, где угадывались очертания кухонной плиты и кастрюль под оцинкованными призмами вытяжки.

Парнишка перемахнул через стойку, наклонился и вывалил рядом с кассой несколько пакетиков соленого арахиса и чипсов.

— Тыща рублев, — с откровенной наглостью заявил он.

— Слышь, мы не бурундучки из мультика, — Лугин неодобрительно нахмурился.

— А я тоже не Пиноккио, — на упаковку чипсов длинноволосый бросил пол булки черствого «Бородинского».

— Эй, Сашок, не дури людям мозги, — раздался голос из-за крайнего стола.

Климентьев обернулся и увидел двух мужчин, судя по лицам порядком захмелевших. Один, седоватый, покуривал, пусто глядя в потолок. На потном лице, посеченном мелкими морщинками, отражалась крайняя скука. Второй, возле которого лежал