Северянин - Влад Лей

Я изготовился, прицелился, разхмахнулся и метнул топор.

Противник, явно не ожидая такого хода, даже не попытался защититься. Топор угодил ему прямо в грудь, и он, взмахнув руками, выпустив собственное оружие в воду (отчего оно тут же ушло на дно), опрокинулся на спину, подняв кучу брызг.

Я перебросил второй топор из левой руки в правую, секунду помедлил и метнул его.

Но второй противник уже явно был готов к подобному повороту — просто закрылся щитом, в который мой топор и попал.

Конечно, и я, прекрасно понимая, чего ждать от врага со щитом, не медлил. Практически сразу за вторым в противника полетел третий топор, и он-то как раз свою цель нашел. Воин услышал удар топора в щит, вновь открылся. Именно в этот момент пущенный мною «снаряд» угодил ему прямо в башку.

Воин несколько секунд недоуменно пялился на нас, а затем его ноги подкосились, он медленно осел в воду. Упасть у него так и не получилось — морская вода подхватила тело и принялась качать его на своих волнах.

— А ты, нод, чего то да стоишь! — хмыкнул Олаф. — Не сказал бы, что ты убил этих двоих честно, но…

— Они могли увернуться, — не согласился старик, — могли защититься щитом.

— Щит второму не особо помог, — заметил Олаф.

— Его проблема, — пожал плечами старик.

Ну все, «дальнобойные снаряды» у меня закончились.

Бежать к воде и подбирать топоры времени не было — еще трое противников уже брели по мелководью.

Один был с мечом, второй с топориком, а вот в руках третьего я не увидел ничего, что странно — третий был здоровенной детиной, который наверняка с легкостью орудовал бы секирой вроде той, что я подарил брату.

— Подлые крысы! Я убью вас! — прорычал тот, что был вооружен мечом.

— Подойди и попробуй, — ответил ему старик.

— Ты задержался в этом мире, старик, — крикнул ему воин, — но сегодня твой час пришел.

Старик ничего не ответил и лишь ухмыльнулся.

Воин бросился вперед, оставив своих товарищей, причем бежал он довольно быстро, а старик, к моему удивлению, даже в защитную стойку не стал, не попытался поднять щит.

Воин размахнулся мечом, и тот со свистом рассек воздух…чтобы ударить в песок. Старик попросту отступил на шаг в сторону, пропустил противника, а затем молниеносно ударил копьем.

Металлическое острие ударило воина в спину, прошло насквозь, и раненый захрипел, схватился за торчащий из его груди окровавленный наконечник копья.

Старик же с отрешенным выражением лица уперся ступней в лопатку уже ставшего на колени противника, перехватил копье и дернул его назад.

Воин издал вздох и упал лицом в песок.

Тем временем второй противник с топором попытался атаковать Олафа. Но было видно, что путь, который ему пришлось преодолеть вплавь, забрал много сил — удар был неточный, да еще и Олаф его отразил щитом. Острие лишь царапнуло по деревянной поверхности щита.

Олаф тут же наотмашь ударил своим мечом.

Еще секунда, и он бы перерубил шею противнику, но тот в последнее мгновение отшатнулся, отскочил.

Олаф наступал, грозно размахивая мечом. Но мне показалось, что он даже не пытался попасть по противнику, просто пугал его. И когда тот расслабился или наоборот, оказался слишком сосредоточен на лезвие меча, Олаф и совершил то, что планировал: ударил противника щитом. Причем так, что тот завалился на спину.

Упавшему воину понадобилось лишь мгновение, чтобы прийти в себя после падения, но и этого времени хватило для того, что бы Олаф проткнул его своим мечом, пригвоздил к земле, словно жука.

Раздался крик боли и отчаянья, но Олаф вытащил меч и вновь ударил. В этот раз по голове противника. Судя по хрусту и моментально появившейся луже крови, он с одного удара пробил череп противника.

Пока я наблюдал за схваткой Олафа со своим врагом, пропустил момент, когда последний, третий противник успел подобраться ко мне.

Он ничего не говорил, не пугал и не угрожал. Зато его налитые кровью глаза подсказали мне, что так легко, как моим соратникам, мне из боя не выйти.

Я попытался ударить противника одним из двух своих топоров, которые выхватил из — за пояса. Но, к величайшему моему удивлению, противник, отличающийся внушительными габаритами, оказался невероятно проворен. Он попросту поймал мою руку, сжал ее, пытаясь заставить меня отпустить рукоятку. И это ему удалось, боль была настолько сильной, что мой хват ослаб и противник вырвал оружие из моей руки.

Но я ударил его вторым топором.

Лезвие его вошло под ребра, по металлу тут же тонкой струйкой потекла кровь. Противник лишь вздрогнул, зло засопел и отпустил меня из захвата. Впрочем, «отпустил» — не то слово, «отшвырнул» — будет более точно отражать суть вещей.

Я пробежал шагов пять, прежде чем удалось вернуть равновесие. Я развернулся, и как раз вовремя для того, чтобы присесть. На мгновение промедлил бы, и мне снесли бы башку моим же топором.

Я заорал и бросился вперед, всем своим весом врезавшись в противника. Тот, то ли не ожидая подобного финта, то ли попросту находясь в неудобной позиции, пошатнулся, и мы вместе рухнули на песок.

Оказавшись сверху, я не стал медлить и тут же ударил его прямо в лицо топором. Брызнула кровь, причем несколько капель прилетело мне же на лицо, попало в глаз.

Но я снова поднял топор и опять его опустил. Еще, и еще.

— Ну, хватит, — кто-то схватил меня за шкирку и стащил с уже мертвого тела.

Я обернулся — передо мной стоял Олаф.

— Ты берсерк, что ли? — спросил он. Олаф выглядел, мягко говоря, удивленным, глядел на меня так, словно бы видел в первый раз.

— Не знаю, — прорычал я и развернулся, обшаривая взглядом берег, силясь найти новых противников.

И искать долго не пришлось — еще двое брели к берегу, третий бился со стариком. Я вскочил на ноги, выхватил из мертвой хватки поверженного врага свой топор и побежал к новым противникам.

Странно. Раньше в играх не замечал за собой подобной кровожадности. Но здесь и сейчас меня прямо-таки распирала злоба. Этот амбал чуть меня не убил. Да еще и как: моим собственным оружием, которое отобрал минутой раньше.

Я подлетел к новому противнику и со всей силы ударил его топором. Но он выставил щит, защищаясь.

Мой топор легко пробил щит и застрял. Я с силой дернул рукоятку на себя, однако противник тоже не хотел расставаться со своей собственностью, держа щит крепко. Противник попытался ударить меня своим топором, но я легко увернулся, снова дернув застрявший топор. Моего врага слегка развернуло, его удар прошел далеко в стороне от моего тела.

Я увидел прямо перед собой, за щитом, его глаза. Он глядел спокойно, оценивающе. А я заорал, как полоумный, дернув голову так, словно бы хотел укусить его. И он испугался, дернулся назад, чуть опустил щит, и тут же ему на голову опустился мой второй топор.