Когда догорает закат - Дана Хадсон

Джоанна знала, чем приглянулось это поместье брату, но почему-то ей очень не хотелось говорить об этом как снег на голову упавшему жениху. Поэтому она сказала:

— Возможно, это его очередная великая идея. А может, что-то и получится. Не знаю…

Ник искоса посмотрел на Джоанну. Она что-то скрывала или, вернее, не договаривала. Но давить на нее он не стал. Захочет — расскажет сама. Ему, в принципе, все равно, чем собирается заниматься ее великолепный братец. Бережно усадив невесту на заднее сиденье, он сел рядом, кивнул водителю и ободряюще сжал ей руку. Машина плавно тронулась с места и быстро покатила к центру города.

Приехав к своему дому через пятнадцать минут, он с тревогой посмотрел на Джоанну. Казалось, он от нее чего-то напряженно ждал, и она поняла, что именно здесь все и произошло. Залившись краской смущения, скованно призналась:

— Извини, но я ничего не помню…

К ее удивлению, он, казалось, был даже рад, услышав подобное.

— Это ерунда. Все равно мы с тобой через пару дней поедем ко мне в Лондон. Так что нет смысла что-либо вспоминать.

Его легкомыслие не понравилось Джоанне, и она попыталась протестовать:

— Зачем мне ехать с тобой в Лондон? Я вполне могу остаться и здесь.

Выйдя из кабины и распахнув перед ней дверцу, Ник сердито отрезал:

— Нет, не можешь! За тобой нужен присмотр, а как я смогу это сделать, ежели ты будешь в Ливерпуле, а я в Лондоне? Я не могу здесь больше оставаться, у меня слишком много дел. Я и так пробыл здесь гораздо дольше, чем мог.

Джоанна растерялась. Его слова прозвучали так, будто в этом была виновата исключительно она.

— Но ведь я тебя вовсе не держу… — Произнеся это ломким голоском, она поняла, что еще немного — и она заплачет от странного, болезненного чувства, внезапно затмившего разум.

Вспомнив слова доктора, что амнезия действует на больных угнетающе, она решила, что это просто приступ нормальной в подобных случаях меланхолии. Ник, не обращая внимания на ее бледность, вынул из багажника сумку и быстро пошел вперед, сделав приглашающий взмах рукой. Джоанна молча поплелась за ним, больше не пытаясь возражать. Он был слишком уверен в правильности своих поступков, чтобы у нее хватило сил сопротивляться.

Открыв дверь в комнату, которая показалась ей совершенно незнакомой, Ник хмуро пообещал:

— Устраивайся здесь, дорогая. Обещаю, что тревожить тебя не буду. Как бы мне этого ни хотелось…

Зазвучавшая в его голосе страсть задела ее тайные струны, и она внезапно подумала, что не отказалась бы оказаться с ним в одной постели. И тут же в душе возник непонятный шквал болезненного недовольства, отчего она отступила подальше в комнату и несвязно пробормотала:

— Да-да, конечно…

Уже собравшийся уходить Ник повернулся, вглядываясь в ее лицо. Ее бледность насторожила его, и он, чуть склонившись к ней, требовательно спросил:

— Как ты себя чувствуешь, малышка? Не рано ли тебя выписали из клиники?

Чуть не сошедшая с ума от безнадежных серовато-зеленоватых больничных стен, Джоанна испуганно воскликнула:

— Со мной все прекрасно! Я себя очень хорошо чувствую! Не беспокойся!

Ник не поверил, но согласился:

— Ну хорошо! Тогда переодевайся и ложись отдыхать, а я приготовлю что-нибудь поесть. И не вздумай напрягаться — стирать там что-либо или мыться в одиночку. Меня об этом последнем особо предупреждал твой лечащий врач. У тебя может закружиться голова. Поэтому непременно скажи мне, если тебе захочется чего-либо подобного. Никакой самодеятельности, прошу тебя!

Скривившаяся от подобной перспективы Джоанна все же послушно пообещала, что ничего подобного делать не будет, и Ник вышел, оставив ее наконец одну.

В углу комнаты стояли ее чемоданы, привезенные им с ее квартиры, и она, переложив их содержимое во вместительный шкаф, призадумалась. Ей очень хотелось принять душ, но необходимость присутствия при этом Ника жутко ее смущала. Представив его рядом во время этой процедуры, она зябко поежилась и решила обойтись без него. Но не принимать душ, что вполне могло бы привести к травме, если у нее и в самом деле внезапно закружится голова, а просто усесться в ванну и вымыться, ничем не рискуя. Но вот как убедить в этом Ника, явно считающего, что без него она ни на что не годится?

На ее удачу, громко хлопнула входная дверь, и Джоанна поняла, что Ник куда-то вышел. Подождав пару минут, она опрометью кинулась в ванную комнату, включила полный напор воды и, не дожидаясь, пока наполнится ванна, села в нее и принялась мыть голову. Вымылась она быстро и даже смогла еще немного понежиться в воде, когда вновь хлопнула входная дверь и быстрые шаги Ника удалились на кухню.

Не желая его появления в ванной, Джоанна неслышно поднялась и, закутавшись в махровый халат и обвязав голову полотенцем, на цыпочках пробралась в свою комнату.

Через пару минут к ней в дверь постучал Ник. Не услышав ответа, тихонько заглянул и, убедившись, что Джоанна безмятежно спит на кровати, осторожно прикрыл дверь. Едва он вышел, как она соскочила с постели и, вытащив фен, принялась сушить мокрые волосы, молясь, чтобы он не услышал жужжание моторчика и не начал возмущаться ее своеволием. Высушив волосы, она снова легла и на этот раз на самом деле заснула.

Проснулась она ранним утром и сразу почувствовала зверский голод. Стараясь не шуметь, прокралась на кухню и открыла холодильник. На верхней полке стоял купленный Ником пудинг, рядом с ним сливовая подливка. Разогрев то и другое в микроволновке, Джоанна с огромным аппетитом съела все, что было на тарелке, и решила сварить себе кофе. Но, едва закипел чайник, как на кухне нарисовался недовольный Ник. На нем были только трусы-боксеры, и Джоанна стыдливо отвела взгляд, успев все-таки отметить его тренированную мускулатуру и густую поросль на груди, узкой дорожкой уходящую к низу живота. Ее внезапно пронизал чувственный озноб, и она зябко поежилась, жалея, что на ней тонкая футболка, не скрывающая томительно напрягшихся сосков.

Но Ник не обратил никакого внимания на ее подающее призывные сигналы тело. Его возмущало то, что она, не ожидая от него никакой помощи, хозяйничает на кухне.

— Джоанна, как ты можешь? Врач же ясно предупредил — никакого напряжения!

Ее посмешило его искреннее негодование.

— Какое напряжение? Я бы не сказала, что поставить пудинг в микроволновку называется напряжением! Я же не инвалид, в конце-то концов…

Он недовольно пробурчал, решительно отстраняя ее от кухонного стола:

— Не инвалид, конечно, но кофе тебе нельзя. Оно поднимает давление. Я тебе лучше разогрею молоко.

Достав из холодильника пакет молока, он налил его в керамическую кружку и поставил в микроволновку. Через полминуты та запищала, сообщая о выполненном поручении, и он торжественно поставил перед Джоанной полную кружку.