Отдай свое сердце - Валерий Роньшин

— Понимаю, — кивнул юноша. — Но и вы меня поймите.Таков приказ хозяйки. Она считает, что муж­ская энергетика плохо действует намагическую ауру школы.

— А кто тут хозяйка? — поинтересовался Самока­тов.

— Госпожа Курочкина.

Генка тотчас вспомнил, что ему говорила во снеКэт. И спросил:

— Она сейчас на международной конференции?

— Совершенно верно. А откуда вы знаете,молодой человек?

— Да уж знаю, — буркнул Самокатов, бросиввзгляд на свою руку с ярко-красной полосой.

— Ну вы хотя бы можете выяснить: учатся здесьКатя с Ирой? — не отставал от охранника Макс.

— Выяснить могу, но завтра. Сегодня у насвыход­ной.

Делать нечего. Надо поворачиваться и уходить.

— До свидания, — кисло сказали ребята.

— Всех благ, молодые люди, — вновь одарил ихюно­ша лучезарной улыбкой. — Приятно было пообщаться.

И он скрылся за дверью.

А мальчишки сели на скамейку. На ту самую, гдеони сидели в Генкином сне.

— Как бы нам туда пробраться? — озаботилсяГоро­хов. — Может, через забор перемахнем, а, Самокат?

— Толку-то? Там же одни девчонки. Нас сразувыту­рят.

— О! — блеснула у Макса идея. — А что, еслинам девчонками переодеться?

— Охранник все равно нас узнает.

— Не узнает! Мы же в платьях будем!

— Узнает, — упорствовал Генка.

— Ну хорошо. Давай тогда придем, когда он сме­нится.

— Это другое дело!

И ребята поехали к Генке — примерять платья.По дороге они заскочили на Каменноостровский проспект. Самокатов запомнил восне дом, где жили девочки-ведьмочки. Но наяву жилого дома на этом месте не оказалось.А была баня №8.

Наконец мальчишки приехали на Лиговку, и Генкараспахнул шкаф, в котором мать хранила свои наряды.

— Ого! — присвистнул Горохов. — И на фига жен­щинамстолько тряпок?! Вон у меня две пары штанов, и мне вполне хватает.

Помимо одежды, у Генкиной матери нашлось не­сколькопариков и полный набор косметики.

Друзья рьяно взялись за дело. Макс выбрал себеси­ненькое платьице в клеточку, а Генка — зелененькое в полосочку. Кроме тогоони натянули по парику. Горо­хов — с прямыми волосами, а Самокатов — с кудряшками...Все это сопровождалось взаимными подкалыва­ниями и хихиканьем.

Когда мальчишки переоделись и подошли кзеркалу, они буквально упали от смеха.

— Ни фига себе! — хватался за живот Генка.

— Вот так фишечка! — вторил ему Макс.

И в самом деле, платья сидели на ребятах, какна ко­рове седло. А парики — как на козе шляпа.

За платьями последовали сарафаны, юбки,блузки...

— Не то, не то, — морщились пацаны, крутясьперед зеркалом, будто заправские модницы.

— А давай пойдем в своем прикиде, — предложилГорохов. — Просто морды накрасим.

Сказано-сделано.

Мальчишки намазали себе губы, накрасили ресни­цы,подвели брови. И...

И вновь покатились со смеху.

— Нет, надо, конечно, какую-нибудь девчонкунай­ти, — отсмеявшись, сказал Генка.

— Не просто девчонку, — уточнил Макс. — А кру­тую.Чтоб она могла все как следует разведать.

— Крутую, — в раздумье повторил Самокатов. — Ачто, если...

— Любка! — опередил его Горохов.

— Точно! Вот уж кто крутая!

— Да-а. Круче некуда.

И впрямь, их одноклассница Любка была самойкрутой девчонкой Питера. У нее даже фамилия была — Крутая. И надо сказать, чтоЛюбка оправ­дывала свою фамилию на все сто процентов. Она явля­лась чемпионкойПетербурга по боям без правил среди юниорок; занималась в городском аэроклубе;лихо го­няла на своем «Лендровере», подаренном ей родителя­ми... К тому жеЛюбка была еще и писаной красавицей. Ну, просто-таки ходячая топ-модель собложки модного журнала. Неудивительно, что она завоевала титул «МиссПетербург» на конкурсе городских красавиц.

Ну а о том, что Крутая училась на однипятерки, на­верное, и говорить не стоит.

Все эти соображения пронеслись в головах Генкии Макса со скоростью торпеды.

— Отошьет она нас, — убежденно сказалСамокатов.

— Ты думаешь? — почесал затылок Горохов.

— Тут и думать не надо. Ясно, что Любка неподпи­шется.

— А может, подпишется?

— Фиг с маслом. Чего ей на нас корячиться?

— А вот чего! — Макс жестом фокусника вытащилиз кармана блок жевательной резинки. — Она же на жвачке повернутая.

Да, Крутая была без ума от жвачки. Она жеваларе­зину с утра до вечера. А возможно, даже и по ночам.

— Это — экспериментальный образец, — пояснилГорохов. — Ее еще ни в одном магазине не продают.

— А у тебя откуда?

— Тетка дала.

— Какая тетка?

— Ну, моя родная тетка. Она работает накондитер­ской фабрике. Они там разрабатывают новые виды кон­фет, шоколада ижвачек. Вот принесла попробовать.

— Попробовал?

— Ага.

— Ну и как?

— Супер!

— Дай пожевать, — попросил Генка.

— Перебьешься, — отказал Макс.

— Жилишь, что ли?

— Ничего не жилю. Я тебе весь блок отдам, еслинас Любка отошьет.

— А при чем тут Любка?

— Ну ты и тормоз, Самокат. Неужели не въехал?Мы ей — новую жвачку, а она нам — информацию о школе ведьм и о Курочкиной. Этоназывается «бартер», то есть взаимовыгодный обмен.

— На новую жвачку она, пожалуй, клюнет, — при­кинулСамокатов.

Горохов бросил взгляд на часы.

— Сейчас последний урок кончится. Погнали вшколу!

— Погнали!

Мальчишки успели тик в тик. Крутая ужесадилась за баранку своего «Лендровера».

— Люба! — позвал ее Макс.

Любка обернулась.

— О, два прогульщика явились. Вы чего на урокине ходите?

— У нас к тебе дело, — не отвечая на вопрос,сказал Горохов.

— Только не разводите «ля-ля», — предупредилаКрутая, как всегда жуя жвачку. — Я на тренировку опаздываю.

По дороге в школу ребята договорились не посвя­щатьЛюбку во все тонкости Генкиных заморочек. Еще не так поймет. Друзья придумалидругую причину, по которой им необходимо пробраться в школу юных ведьм и всетам разузнать.