Все мертвые обретут покой - Джон Коннолли

Закончив занятия, я сложил вещи и, отказавшись от предложенного Питом протеинового коктейля, от которого разило гнилыми бананами, предпочел выпить кофе. Впервые за много недель мне удалось расслабиться. Я чувствовал пульсирующие в теле эндорфины[2]и ощущал растущую приятную тяжесть в плечах и спине.

Моей следующей целью стал универмаг «Деврис». Управляющий персоналом отрекомендовался руководителем людскими ресурсами. Как и все его коллеги повсеместно, он меньше всего располагал к себе. Рядом с таким типом невольно возникало чувство, что тому, кто с легкостью необыкновенной ставит знак равенства между людьми и ресурсами, для кого они находятся в одном ряду с нефтью, кирпичом и вагонетками в шахтах, тому следует доверять разве что должность тюремщика. Другими словами, Тимоти Кэри был первостатейным самодовольным мерзавцем от коротко остриженных крашеных волос до носков лакированных башмаков.

Утром я позвонил его секретарше, чтобы договориться о встрече с ним, и сказал, что исполняю обязанности поверенного в деле о наследстве, которое предстоит получить мисс Деметр. Кэри и его секретарша оказались два сапога пара. С цепным псом было бы несравненно приятнее иметь дело, и проще проскользнуть мимо него, чем мимо нее.

— Мой клиент заинтересован в том, чтобы как можно скорее установить контакт с мисс Деметр, — сообщил я Кэри, когда мы сидели в его небольшом вылизанном кабинете. — Завещание крайне детализировано, и оформление требует заполнения многих бумаг.

— А как имя вашего клиента?

— Боюсь, что не могу вам ответить. Уверен, что вы меня поймете.

Кэри сделал вид, что понял, но было видно, что удовольствия это ему не доставило. Он откинулся в кресло и легонько погладил свой дорогой шелковый галстук, пропустив его между пальцами. Галстук Кэри не мог быть дешевым. Такого нельзя было даже предположить. Четкие линии на его рубашке создавали впечатление, что ее только что достали из пакета, если допустить, что Тимоти Кэри мог иметь отношение к такой плебейской вещи, как пластиковая упаковка. Если он и посещал магазин, то это выглядело как сошествие с небес ангела, но ангела, имевшего вид, словно он перед этим подхватил неприятный душок.

— Мисс Деметр должна была выйти на работу вчера, — сообщил Кэри, справившись в лежавшем на столе досье. — После понедельника, ее выходного дня, она не появлялась.

— А выходной в понедельник — это явление обычное? — вопрос мало занимал меня, но таким образом я стремился отвлечь внимание Кэри от досье. Изабелла Бартон не знала адрес Кэтрин Деметр. Обычно Кэтрин звонила ей или секретарь миссис Бартон оставляла в универмаге записку для Кэтрин. Кэри просветлел, когда появилась возможность поговорить на милую его сердцу тему, и он охотно принялся разглагольствовать о вариантах рабочих графиков. Я же тем временем запомнил адрес Кэтрин и ее регистрационный номер в службе социального страхования. Более того, мне удалось перебить его речь вопросом о том, не была ли Кэтрин Деметр в последний день работы больна или чем-либо встревожена.

— Подобными сведениями я не располагаю. Отсутствие мисс Деметр ставит под вопрос ее дальнейшую работу у нас, — самодовольно заключил он. — Буду рад, если ее наследство окажется значительным.

В его чувствах по этому поводу я очень сомневался.

Не сразу и без всякого удовольствия, но Кэри все же позволил мне поговорить с женщиной, работавшей вместе с Кэтрин в ее последнюю смену. Мы встретились в кабинете администратора. Женщину звали Марта Фридман. На вид я дал ей шестьдесят с небольшим. У нее были рыжие крашеные волосы, полная фигура, а лицо покрывал такой толстенный слой косметики, что по сравнению с ним многоярусные джунгли Амазонки выглядели бы кисеей. Но она очень старалась мне помочь. В субботу она работала вместе с Кэтрин Деметр в отделе посуды. Они оказались вместе в первый раз. Помощница миссис Фридман заболела, и кто-то должен был ее заменить на час, остававшийся до закрытия магазина.

— Вы не заметили в ее поведении чего-либо необычного? — спросил я, в то время как миссис Фридман, пользуясь возможностью, украдкой косила глазом в бумаги на столе хозяина кабинета.

— Может быть, она была чем-то взволнована или расстроена?

Миссис Фридман наморщила лоб, припоминая.

— Она разбила фарфоровую вазу. Она как раз показывала ее покупателю и уронила. А когда я оглянулась, она бежала через зал к эскалаторам. Даже если ей стало нехорошо, так вести себя неприлично.

— А ей действительно стало плохо?

— Она так сказала, но зачем бежать к эскалаторам, если у нас на каждом этаже есть туалетные комнаты для персонала.

Мне показалось, миссис Фридман о чем-то не договаривает. Ей нравилось внимание и хотелось подольше им насладиться. Я доверительно наклонился к ней.

— А что вы об этом думаете, миссис Фридман?

Она кокетливо поправила волосы и в свою очередь наклонилась ко мне, даже слегка коснувшись моей руки — для большего эффекта.

— Она кого-то увидела и пыталась догнать, пока этот человек не вышел из магазина. Наш охранник Том — он дежурит у восточного входа — рассказал мне, что она пронеслась мимо него на улицу, и там стала смотреть во все стороны. Нам не разрешается в рабочее время покидать магазин. Тому следовало бы сообщить об этом начальству, но он сказал только мне. Том — черный, но парень свой.

— А кто, по-вашему, это мог быть?

— Не знаю. Она отказалась об этом говорить. У нее нет друзей среди персонала, насколько мне известно. И теперь я понимаю почему.

Я поговорил с охранником и администратором, но они мало что смогли добавить к рассказу миссис Фридман. Я заехал в закусочную, выпил кофе, затем отправился к себе на квартиру. Прихватив маленький черный мешочек, подарок Эйнджела, я взял такси и поехал по адресу, где жила Кэтрин Деметр.

Интересующая меня квартира находилась в одном их четырехэтажных реконструированных кирпичных домов в Гринпойнте, части Бруклина, населенной преимущественно итальянцами, ирландцами и поляками, среди которых немало бывших активистов «Солидарности». Именно со стапелей металлургического завода Гринпойнта, бывшего тогда промышленным центром Бруклина, сошел броненосец северян «Монитор», который противостоял броненосцу южан «Мерримаку» во время Гражданской войны.

Здесь нет больше производителей чугуна, гончаров и печатников, но осталось много потомков первых ремесленников. Маленькие магазинчики модной одежды и польские кондитерские соседствуют с гастрономами с устоявшимся ассортиментом и магазинами, торгующими подержанными электротоварами.

Квартал, где жила Кэтрин Деметр, не выглядел презентабельным. Ступени большинства домов облюбовали подростки в кроссовках и мешковатых джинсах. Они курили и между затяжками свистели и отпускали шуточки в адрес проходивших мимо женщин. Ее квартира под номером четырнадцать, вероятно, находилась где-то наверху. Как и следовало ожидать, мой звонок остался без ответа. Я позвонил в двадцатую квартиру и объяснил, судя по голосу, пожилой женщине, что меня прислали из газовой компании по заявлению об утечке газа, но войти я не могу, поскольку в квартире управляющего никого нет. После недолгого раздумья женщина открыла дверь парадного.