Сценарий. Холодный город - Сергей Романов

– Хорошо! – крикнули из зала.

– А дегустация будет?! – крикнули из другого угла зала.

– Нет, прошу не отвлекаться. Итак, историческая справка. Первые наркодилеры были госпитальеры, рыцарский орден такой, они таскали караванами специи, а на самом деле наркотики, из Индии и Азии в Европу. Склады наркотиков были в каждом монастыре, и сами монахи не гнушались, так сказать, в предчувствии чуда, так сказать. Самые большие обороты в истории наркоторговли были у них. Кстати, госпитальеры потом преобразовались в Мальтийский орден. И как вы все знаете, наша партия – это продолжатели дела каменщиков. Ура, товарищи!

– Ура! – кричали в зале, но не все.

– Неправда! – вскрикнул пожилой товарищ, представитель старой гвардии. – Мы не масоны!

– Ладно, неправда так неправда, психиатр почесал нос. – Товарищи, а можно перерыв?

– Можно, – зал, отпустив докладчика с трибуны, быстро превратился в бедлам.

Большая часть депутатов ходила по сцене с красным флагом и пела «Марсельезу». Кто-то дискутировал, некоторые дрались и плевались на дебатах о вечном, а на дебатах о насущном танцевали канкан и пили красное вино. Дородная дама из комсомольского прошлого перебрала вина и доказывала молодым пионерам, что она – Вавилонская жрица и майор МГБ по совместительству. Но её очень быстро увели за кулисы. Старая гвардия достала дробовики и меняла их на самогон. Короче говоря, перерыв удался.

– Не обращай внимания, это всегда так было и так будет, – сказал доктору сидящий рядом психиатр.

– Что будет?

– Бедлам этот. Кстати, а как на реальность похоже, а?

– Да, пожалуй.

– А вот оно! Моё любимое место, – психиатр радостно указал доктору на новую сцену.

Трибуна 20-го съезда исчезла, а ДК превратился в огромный стадион, полный всё того же народу, только пионеры стали предпринимателями, а старая гвардия – банкирами, правда, проститутки так и остались проститутками. Они все были при гаджетах, экзальтированы донельзя и возбуждены до кончиков пальцев. Многие из них пришли подышать воздухом богатых и успешных. О мировой революции уже никто не вспоминал.

Клон психиатра ходил по сцене в смокинге от Бриони, в рубашке и галстуке-бабочке от Джорджо Армани, шёлковый камербонд был от Прада, а на ногах чёрные лакированные оксфорды. Он кричал в микрофон, размахивал руками, в такт ему по залу проносился свет прожекторов.

– Оргазма больше не будет! Интернета больше нет! Фейсбук умер! Илон Маск – женщина! Биткоин равен рублю!

В зале слышатся выкрики и выстрелы, некоторые из экзальтированных покончили с жизнью прямо в зале.

– Пошутил! – психиатр склонился в реверансе перед публикой.

Спецбригады зачистили зал, который опять внимал спикеру, многие, не дожидаясь вечернего ужина, ели еду и пили из фужеров шампанское, но это те, кто в ложах.

Вдруг заискрились кабели высокого напряжения в зале, заскрипел и вспучился лёд на северных реках, и самолёты перестали летать в синем небе…

Они вместе чихнули, потому что вернулись в деревянный ДК. За кулисами, на складном и неудобном стуле, поджав ноги и сложив руки на животе, сидел профессор.

– Товарищ генерал МГБ, разрешите обратиться? – сказал один из Жолудевых, тот, который в смокинге.

Профессор кивнул головой.

– Разрешите приступить к оперативной разработке Анциферова Виктора, оперативный псевдоним Доктор.

– Давай, Гена, начинай, только без фанатизма. И выкинь этот кокаин из головы, а то, как ребёнок, ей богу, смешно. М-м, ты давай осторожно, но и времени нет совсем, это, как всегда. Ну ты же уже привык?

Психиатр, щёлкнув каблуками, развернулся и ушёл к выходу из ДК. Доктор же повернулся к Жолудеву номер один.

– Что? – покосился на него номер один.

– Что – что? Объясни всё это.

– Что?

– Это! Ты кто на самом деле?

– Я-то? Дак психиатр, – удивился Жолудев. – А кто ещё?

– Не знаю, я теперь много не знаю.

– Это да, это, брат, ты прав, – задумчиво сказал психиатр, посмотрев на генерала МГБ.

– А звание у тебя есть?

– Есть, у любого психиатра есть звание. У меня подполковник МГБ.

– Понятно.

– Нет, ничего не понятно. Ты мне верь, я твой настоящий друг.

Психиатр номер один встал и ушёл прямо в стадион, в другого Жолудева.

– Скрипы успеха! Стратегическое управление активами в условиях постоянных изменений! Стратегия повседневности! Мастурбация – как быстро достичь цели без нытья! Скипы воли и стремление к успеху! Встречайте нас, мы к вам заехали на час! Любите на-а-ас!

Это они, психиатры, теперь вдвоём стали рвать толпу страждущих на куски их гаджетов и их кожи. 20-й бедлам Коминтерна продолжался. Следующим в списке выступающих на большом экране был прописан новый каменщик, Арнольд Шварценеггер.

Доктор устал от сна и собрался просыпаться. Но вдруг стадион с бедламом сдвинулся далеко к горизонту, а из-за кулис к нему пришёл, немного прихрамывая на левую ногу, профессор и сел на стул психиатра. На стуле сразу появилась надпись: «Fantome de Marrakesh». Он повернулся к доктору и внимательно на него посмотрел.

– Я побуду тут, у тебя немного. У тебя так тихо.

– Да, пожалуйста, профессор.

– Ауфвидерзеен, майне кляйне, ауфвидерзеен, что ж победитель-инвалид пел у пивной себе навзрыд? – тихо пропел профессор и махнул рукой.

Доктор реально видел рядом с собой профессора, чувствовал кисловатый запах его пота и запах перегара, видел его красные усталые глаза и взлохмаченные седые волосы.

– А ещё и зубы есть у меня! Ха-ха, – засмеялся профессор, – доктор, вот я так устал за тобой бегать, ты не представляешь. Ладно. Вот это всё херня, я скажу, скрипы эти и стратегии. Как всё в этом мире решалось за кулисами и будет решаться за ними, а деньги – это фикция, особенно в банках, но не… Как там у вас, в квартирах сейфах, что ли? Это нал! Это всегда круто! Это так, бля, и у наркокартелей, нал – это всё. Н-да. Но это не главное. М-да, я вот что зашёл к тебе. Поговорить зашёл, вернее рассказать, м-м, вот что.

Перед ними появился большой белый экран, как в старине, из белого шёлка.

– Знаешь, у меня был старший брат, такой совсем старший, я его не видел никогда. Маленький был. А он на войне Второй мировой воевал, в разведке служил фронтовой, м-м, вот.

Профессор говорил тихо, видимо, ему было сложно начать и продолжить. Почему он выбрал доктора как собеседника, было непонятно ни старому профессору, ни доктору, ни даже его сну.

– Нет, не то. Вот смотри.

На экране стали идти кадры старой кинохроники, она называлась «Битва при Дьенбьенфу». Показывали Вьетнам, пленных французов, разбитую технику, рвы и окопы, раненых и убитых.

– Это Роман Кармен снимал, его специально туда отправили. М-м, знаешь почему?

– Нет, – ответил доктор. Он уже