Первое дело Мегрэ - Жорж Сименон

Через четверть часа он явился в комиссариат, и его коллеги смотрели на него с завистливым восхищением, как смотрят обычно на тех, кто отправляется в отпуск или в специальную командировку, или на тех, кто каким-то чудом оказался избавленным от повседневной служебной скуки.

– Комиссар здесь?

– Уже с полчаса.

В интонации, с которой Ле Брэ приветствовал Мегрэ, был тот же оттенок, что и в записке. Он даже подал ему руку, чего обычно никогда не делал.

– Не спрашиваю вас, в какой стадии находится следствие, ибо полагаю, что еще рано задавать вопросы. И если я просил вас зайти ко мне… Мне хотелось бы, чтобы вы правильно меня поняли, так как создалось весьма щекотливое положение. Само собой разумеется, что те сведения, которые я почерпнул на бульваре Курсель, никак не касаются служебных дел комиссара полиции. С другой стороны… Ле Брэ расхаживал взад и вперед по своему кабинету. Он выглядел свежим и отдохнувшим и с видимым удовольствием потягивал сигарету с золотым мундштуком.

– Я не могу допустить, чтобы вы топтались на месте из-за отсутствия необходимых сведений. Вчера вечеров мадемуазель Жандро звонила моей жене.

– Она звонила из «Отель дю Лувр»?

– Вы уже знаете об этом?

– Она отправилась туда на извозчике во второй половине дня.

– В таком случае… это все… Я знаю, как трудно выведать что-либо касающееся некоторых домов… Казалось, он встревожен и задает себе вопрос: много ли известно Мегрэ по этому делу?

– Она не собирается возвращаться на улицу Шапталь и предполагает привести в порядок особняк своего Деда.

– На авеню Де Булонь?

– Совершенно верно. Я вижу, вы о многом осведомлены.

Тогда Мегрэ отважился:

– Позвольте задать вам вопрос. Не знакомы ли вы с графом д'Ансеваль?

Ле Брэ удивленно нахмурил брови, как человек, пытающийся что-то припомнить. Он довольно долго молчал.

– Ах да! Бальтазары купили замок д'Ансеваль. Вы это имели в виду? Но я не вижу никакой связи.

– Мадемуазель Жандро и граф д'Ансеваль часто встречаются.

– Вы уверены? Очень любопытно.

– Вы знакомы с графом?

– Лично нет, и меня это вполне устраивает. Но я слышал о нем. Что меня удивляет… Разве только они были знакомы в детстве… Или она не знает… Боб д'Ансеваль, видите ли, пошел по дурной дорожке. Его нигде не принимают, он не бывает в свете, и если я не ошибаюсь, Отдел светских происшествий не раз уделял ему внимание.

– Вы не знаете его адреса?

– Говорят, он посещает некоторые сомнительные бары на авеню Де Ваграм и в квартале Терн. Может быть, в Отделе светских происшествий знают о нем подробней.

– Вы не возражаете, если я обращусь к ним за сведениями?

– При условии, что вы не будете упоминать Жандро-Бальтазаров.

Комиссар был явно озадачен. Несколько раз, словно рассуждая сам с собой, он пробормотал:

– Любопытно!

А Мегрэ расспрашивал все более и более настойчиво:

– Скажите, мадемуазель Жандро, по-вашему, человек вполне нормальный?

На сей раз Ле Брэ подскочил, и взгляд его, брошенный на секретаря, был суров.

– Простите, я вас не понимаю.

– Виноват, быть может, я не так поставил вопрос. Теперь я совершенно убежден, что в ту ночь я видел в комнате служанки именно Лиз Жандро. Как все это было, я вам уже рассказывал. Значит, в ее комнате произошло нечто весьма серьезное, если пришлось прибегнуть к такой уловке. Что касается показаний музыканта, проходившего в тот момент по улице и слышавшего выстрел, у меня нет никаких оснований сомневаться в их правильности.

– Продолжайте.

– Возможно, что мадемуазель Жандро была не одна с братом в своей комнате.

– Что вы хотите сказать?

– По всем данным, третьим человеком был граф д'Ансеваль. Если стреляли, если действительно в комнате было три человека, если в кого-то попали…

Мегрэ в глубине души гордился удивлением, которое промелькнуло во взгляде его начальника.

– Какими еще сведениями вы располагаете?

– Немногими.

– Я полагал, что вы осмотрели в ту ночь весь дом.

– Кроме комнат, которые расположены над конюшней и гаражом.

Впервые драма, разыгравшаяся в ту ночь в особняке на улице Шапталь, встала перед Ле Брэ во всей своей очевидности. Теперь комиссар признавал возможность кровавого происшествия, убийства, преступления. И это произошло в его мире, в среде людей, которых он посещал, которых встречал в своем клубе, в доме молодой девушки, ближайшей подруги его собственной жены!

И, удивительное дело, – именно выражение лица шефа убедило Мегрэ окончательно в том, что он напал на след преступления.

То была уже не просто задача, которую необходимо разрешить. Речь шла о человеческой жизни, а может быть, и не одной.

– Мадемуазель Жандро очень богата, – вздохнул, наконец, с сожалением комиссар. – Вероятно, она единственная наследница одного из самых крупных состояний в Париже.

– Вероятно?

Его начальник знал явно больше, чем он говорил, но Ле Брэ, светскому человеку, явно претила необходимость оказать помощь Ле Брэ, комиссару полиции.

– Видите ли, Мегрэ, на карту поставлено слишком многое. С самого детства Лиз Жандро твердили, что она пуп земли. Она никогда не была обыкновенной девочкой, такой, как все. Она всегда ощущала себя духовной наследницей Гектора Бальтазара. – И он с сожалением добавил:

– Несчастная девушка.

Потом продолжал с нескрываемым любопытством:

– Вы уверены в том, что рассказали мне относительно графа д'Ансеваля?

Он был светским человеком, и этот вопрос его весьма занимал, хотя до конца поверить рассказанному он не мог.

– Ему не раз случалось бывать у мадемуазель Жандро довольно поздно вечером если не в ее спальне, то в будуаре, расположенном рядом.

– Ну, это совсем другое дело.

Неужели разницы между спальней и будуаром было достаточно, чтобы он почувствовал некоторое облегчение?

– Если позволите, господин комиссар, я хотел бы задать еще один вопрос. Имела ли мадемуазель Жандро когда-нибудь ранее намерение выйти замуж? Интересуют ли ее мужчины? Или, быть может, ее это не занимает?

Ле Брэ, видимо, ничего не мог понять. Он растерянно смотрел на своего секретаря, который осмелился вдруг заговорить с ним на такие темы, да еще о людях, о которых понятия не имел. Во взгляде его было одновременно и невольное восхищение, и некоторая настороженность, словно он вдруг очутился лицом к лицу с фокусником.