Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи - Фоско Марайни

2. Царице Майе во сне является белый слон.

Маленький белый слон – эмблема нежности, и в течение многих веков Будду-ребенка изображали исключительно этим прелестным символом. Согласно биографии царицы Майи (ее имя означает «восхитительная добродетель»), которой было тогда сорок пять и она не имела детей, она зачала чудесным образом. Видение маленького слона было своего рода Благовещением. Гаутаме предстояло начать свою земную жизнь. Где, как, в каком слое общества должен был он родиться? По легенде, его отец был великим царем. Но кажется гораздо более вероятным, что он был мелким раджой (слово, соответствующее латинскому rex) из рода Шакьев (Шакья означает «могущественный»), которые занимали небольшую территорию у подножия непальских Гималаев. Его звали Шуддходана, и он жил в Капилавасту. Майя, будущая мать Будды, и одна из ее сестер стали женами Шуддходаны. Они были дочерями знатного человека, который жил недалеко от Капилавасту. Когда царица Майя почувствовал, что приближается ее срок, она отправилась в родительский дом, но, когда она достигла парка Лумбини, у нее родился сын.

3. Шакьямуни (по-тибетски Шакьятхупа, «аскет из рода Шакьев») рождается, пока его мать подбирает оливковую ветвь.

Новорожденный, по легенде, тут же встал на ноги и сделал семь шагов в каждую сторону света, восклицая: «Это мое последнее воплощение!» Его назвали Сиддхартха («Тот, Кто Достиг Цели»). Царица Майя умерла всего через семь дней после того, как дала рождение сыну, поэтому его вскормила вместе с маленькими двоюродными братьями тетя и приемная мать Праджапати. Легенда говорит, что его отцу было предсказано, будто бы маленькому Сиддхартхе суждено совершить великие деяния: стать завоевателем империй или Буддой. Царь Шуддходана, боясь последнего, растил сына в изоляции от жизни в изящной, роскошной, золотой клетке дворца.

С рождением царевича Сиддхартхи мы доходим до важного момента в истории, где традиция, исторические документы и археологические исследования подтверждают друг друга. В 1895 году в Лумбини (сейчас Румминдей) была найдена памятная колонна, возведенная царем Ашокой в 249 году до н. э., то есть чуть больше чем через двести лет после смерти Будды, когда предание было еще очень живо. Надпись на колонне гласит, что царь освобождает деревню Лумбини от податей, потому что «здесь родился Будда».

4. Молодой Сиддхартха повергает учителей в замешательство исключительными для своего возраста познаниями и побеждает ровесников в борьбе и спорте.

5. Царевич Сиддхартха женится на Яшодхаре.

Гаутаме тогда было девятнадцать. Яшодхара была его двоюродной сестрой, дочерью дяди с материнской стороны. Через несколько лет у них родился ребенок Рахула. Все биографы говорят о том, что молодой царевич вел роскошную жизнь, изолированную от мира, и, свободный от всяческих забот, проводил дни в покое тенистых садов и в удовольствиях любви. Но, видимо, постепенно Сиддхартхой завладело глубокое неудовлетворение бессмысленностью подобного существования и мысль, что действительность должна сильно отличаться от того, на что она похожа из-за стен дворца. То, что наверняка было долгой внутренней борьбой, предание синтезировало в три эпизода, составившие шестую картину.

6. Царевич Сиддхартха, прогуливаясь по парку, видит бедного старика на грани смерти, труп, больного человека и нищенствующего аскета.

Этот опыт принес свой плод в уме чрезвычайно восприимчивом, от природы склонном смотреть на мир философски. Царевич узнал, что жизнь не такая, какой казалась из золотой клетки дворца, в тени деревьев, среди благоухания цветов в большом саду или в объятиях Яшодхары. За пределами дворца был мир, полный слез и боли, уродства и упадка, страдания и смерти. Здесь проявилась природа человека, одновременно мудреца и святого, Бхагавы (Несравненного). Он не попытался убежать в нереальный мир, в котором родился, сделать из него оазис в пустыне страданий. Он увидел, что реальность не в тенистых приютах, шелковых одеждах, роскоши, удовольствиях беззаботности, молодости и любви, а в ранах и язвах, болезненной, синюшной плоти, бедности и заботе, старости, болезни и смерти. Он решил уединиться и медитировать, отрезать себя от мира, соединиться с высшей истиной и найти способ освободить человечество от страданий.

7. Царевич Сиддхартха покидает отцовский дворец и нищим отправляется в лес.

Это было великое самоотречение, первое из краеугольных деяний, которые подтвердили, что Гаутама – будущий Пробужденный. Предание взяло этот трогательный эпизод и превратило его в прекраснейшие шедевры человеческой поэзии. Сиддхартха покидает дом среди ночи. Он на цыпочках подходит к сыну, чтобы обнять его, но мальчик прижимается к матери, и царевич не может прикоснуться к нему так, чтобы не разбудить жену. Он долго глядит на этих двух созданий, которые все так же бесконечно дороги ему, и безмолвно уходит. Чанна, его верный возница, и Канихака, его белый иноходец, ждут его снаружи. Сиддхартха вскакивает на коня, и боги выстилают на земле ковер из своих ладоней, чтобы он смог уехать из города неслышно и незаметно. На рассвете в открытом поле принц отдает Чанне свою надушенную одежду, все драгоценности, которые были при нем, надевает рубаху нищего и с несколькими движениями сабли обрезает волосы. Великое отречение свершилось. Сиддхартхи больше нет. Вместо него Гаутама, аскет из рода Шакьев.

8. Шакьямуни ищет истину через аскетизм.

После великого отречения Гаутама отправился искать учителя. Сначала он стал учеником одного знаменитого аскета, потом другого, но их учения не вели его к цели, которую он поставил перед собой. Поэтому он уединился с пятью верными спутниками в лесу на юге от Патны, где жил в течение долгих шести лет, умертвляя плоть самыми жестокими лишениями – он ест одно зернышко риса в день, – пока не превратился в скелет. Однажды он лишился чувств и оставался без сознания много часов. Придя в себя, он понял, что этот путь не ведет к истинной мудрости, и пошел в соседнюю деревню, ища пропитания. Спутники назвали его трусом, слабаком, который бросает борьбу, и покинули его. Это огорчило Гаутаму, но он не отказался от своих убеждений. Он сел под священным фикусом, и в нем начало выкристаллизовываться высшее и окончательное просветление.

9. Мара искушает Будду в последний раз.

Гаутама оставался под фикусом много, много часов. Как часто бывает непосредственно перед наивысшим кризисом, он прошел через период огромной муки и страха. Снова попробовав простое удовольствие от миски с рисом, он спросил себя, действительно ли стоило отказываться от жизни ради цели, которая, возможно, недостижима и наверняка далека. Он думал об оставленной семье, о прошлой беззаботной жизни, об удобствах, к которым он мог вернуться в любой момент, если бы отказался от цели, которую поставил в своем сердце. Когда Мара увидел, что эти простые формы искушения напрасны, поскольку Гаутама достиг полного просветления и вышел за пределы цикла перерождений, он тщетно пытался искусить его мыслью о том, чтобы раствориться в нирване и оставить человечество во мраке невежества и греха. Но Мару снова постигла неудача, ибо Будда решил принести просветление миру. Эта интенсивная внутренняя борьба, которая делает Гаутаму непосредственным, реальным человеком для нас, таким же, как мы сами, в полном смысле, а не смутной иератической фигурой, принадлежащей иному континенту и иному веку, была преобразована преданием и приобрела вид последнего нападения на Гаутаму с целью сломить его волю, которое предпринял Мара и его демоны в их бесчисленных формах, одни ужасающие, другие чудовищные, третьи неотразимо сладострастные. Художник изображает Гаутаму в этой сцене недвижным и безмятежным, тогда как вокруг него бушует водоворот иллюзорных форм.