Без права на отказ - Татьяна Минаева

— Красивое, — согласился он.

— Я подогнала его точно по фигуре Яны, — улыбнулась мастер.

Я хмыкнула. По моей фигуре платья только и подгонять.

— Мне кажется, отлично, — кивнул Олег, убрав с моего плеча руку.

Мысленно с ним согласившись, я снова скрылась за ширмой, чтобы примерить платье для произвольной. Оно было белым, украшенным кружевом, без блесток. И в нем я чувствовала себя принцессой. Произвольная программа этого сезона была у меня самой любимой из всех, что я когда-либо катала. Поставлена она была на композицию «Per Te». Я растворялась в этой песне, парила в ней. Мечтала, что с этой программой я займу первое место на чемпионате России и буду стоять на пьедестале именно в этом платье, с распущенными волосами и счастливой улыбкой на губах.

Осмотрев себя, я довольно улыбнулась собственному отражению и поспешила выйти, чтобы показаться Олегу.

— Смотри! — выскочила я из-за занавески и крутанулась. Но улыбка моя быстро погасла, ибо я поняла, что Олега в комнате нет.

— Он вышел, — сказала мастер. — Давай-ка пока посмотрим, всё ли в порядке.

Она поправила складочку на лифе, провела по кружевным рукавам, коснулась юбки. А я сверлила взглядом дверь.

Олег вошел спустя несколько минут, и я сразу поняла, что что-то произошло. Взгляд был недовольным. Он сунул в карман телефон и бросил на меня взгляд.



— Все хорошо, — сказал он и добавил: — Поехали, у нас тренировка.

Я покорно кивнула и отправилась обратно в примерочную. Что так сильно повлияло на его настроение, что он потерял ко мне всякий интерес? Или кто? Словно в подтверждение моих мыслей снова раздался звонок. И Олег, взяв трубку, раздраженно выговорил:

— Нет, Лена, ты не можешь приехать! Я сам приеду к тебе!

Лена. Селёзнева. Ну конечно. У меня неприятно засосало под ложечкой. Окинув себя взглядом, я скривилась. Кто победит в борьбе за сердце принца? Нескладный дровосек против балерины из шкатулки… Ответ очевиден. Даже если сердце принца дровосеку даром не нужно, все равно неприятно.

Всю оставшуюся неделю до контрольных прокатов на тренировки я ездила одна. Потому что в тот же вечер, когда Селезнёва позвонила Олегу, он купил билеты и улетел в Америку. Мне лишь сообщил, что вернется через несколько дней.

Сидя на кухне после вечерней тренировки, я доедала сваренную мной гречку и старалась не поддаться сжирающей меня изнутри колючей ревности и злобе. Как мантру повторяла: «Яна, у вас нет отношений, тебя не должно волновать, куда и зачем он уезжает», и все же… Олег, даже не поужинав, собрал маленький чемодан. Подошёл ко мне уже перед самым отъездом и, заставив отложить вилку, поднял из-за стола.

— Это незапланированная поездка. Я постараюсь вернуться к выходным.

А потом поцеловал меня, так нежно, что ревность вместе с яростью испарились из моей головы, оставив на своём месте лишь грусть. Грусть, что я не могу себе позволить большего в наших отношениях. В отношениях, которых по сути и нет.

В итоге к выходным Олег не приехал. Написал, что задерживается и постарается успеть к контрольным прокатам. Ключевое слово — постарается. Ну что же, я тоже старалась. Старалась достичь успеха в стабильности прыжков и освоении четверного, который мы начали учить с нашим вторым тренером. Сказать, что он у меня плохо получался — значило не сказать ничего. Я раз за разом прикладывалась об лед, но упорно продолжала прыгать. И однажды злосчастный тулуп у меня-таки получился. Правда, с видимым недокрутом. Но! Я поняла, что Олег в действительности был прав, и этот прыжок мне подвластен. Уделяли мы ему по полчаса каждый день. Больше было нельзя. Хоть я и просила Антона Валерьевича выделить чуть больше времени, он был непоколебим — тридцать минут и не минутой более. Все остальное время — отработка других, не менее важных, по его словам, элементов программы.

Олег дал ему четкие указания по каждому спортсмену, и наш второй тренер не собирался их нарушать. Поэтому и Альке с Гореловым досталась целая неделя в зале. На лед они вовсе не выходили, так что своего бывшего парня я видела всего пару раз в коридоре. И была благодарна высшим силам за это. С Алькой же мы периодически встречались в раздевалке. Хоть вида она не подавала, я понимала, что что-то её грызёт. Конечно, кому понравится кататься в паре с Гореловым.

— Не светят нам в этом году никакие соревнования, — выговорила она недовольно после тренировки накануне контрольных прокатов.

Я сидела и с отрешенным видом, даже не разувшись, слушала музыку. А куда мне торопиться? Дома меня никто не ждет. Коршунов на мои смски перестал отвечать еще пару дней назад. Контрольные прокаты уже завтра, а я… Я же не должна думать о том, где Олег и почему его поездка затянулась. Я должна думать о завтрашнем прокате короткой программы.

— Тебе и в следующем не светят, если ты не одумаешься и не бросишь Горелова, — вырвалось у меня.

Аля, в этот момент снимающая ботинки, застыла и повернула ко мне голову.

— Он нормальный партнер.

— Нормальный, — пожала я плечами, вытаскивая наушники из ушей. — Первое время. А как дойдет до чего-то серьезного, помощи от него не жди.

— Ты предвзята, — фыркнула Алька недовольно и, стащив второй ботинок, быстро обулась, собрала вещи и вышла из раздевалки.

Я же, вытянув ноги, осмотрела мысы своих ботинок. Беленькие, новенькие, я их так берегла… Вздохнув, взяла в руки телефон и снова проверила сообщения. Мое, снова мое, снова мое… пять сообщений, прочитанных Олегом, но ни на одно он не удосужился ответить.

— Ну и ладно. — Я все же принялась расшнуровывать коньки. Нужно было ехать домой, ужинать и ложиться спать. Завтра мне предстоит очень тяжелый день.

Достав из шкафчика сумку, я уложила туда коньки, тренировочную форму и неспешно отправилась к выходу. Помимо меня в раздевалке уже никого не осталось, поэтому я выключила свет и вышла в ярко освещенный коридор. Но не успела и двух шагов пройти, как услышала:

— Янка!

Остановиться я даже не подумала, наоборот, прибавила шаг.

— Янка, стой! — моего плеча коснулись руки Горелова. Он дернул меня, заставляя замереть. — Говорю же, стой! — в голосе его слышалось плохо скрываемое раздражение.

Я повернулась и гневно уставилась на него снизу вверх.

— Чего тебе! — рявкнула я.

Он отпустил меня и произнес:

— Поговорить хотел.

— Мне кажется, ты все уже сказал, что хотел, — скривила я губы.

— Не думал, что ты такая, Яна, — вдруг осмотрев меня презрительным взглядом, выдал он.

Я даже рот открыла от возмущения. Распахнула глаза и воскликнула:

— Интересно, какая?!

— Ты думаешь, никто ничего не знает, да? — хмыкнул он зло.