Хранительница болот - Наталья Николаевна Тимошенко

Ее обморок не на шутку перепугал меня, такого никогда еще не случалось.

– Сколько таблеток обезболивающего ты приняла сегодня? – строго спросила я, посчитав, что в них могла быть причина.

Ни родители, ни я давно уже не контролировали, сколько именно лекарств она пьет, считая ее взрослой и умной, но ей всего двадцать один, и она не врач, могла переборщить, если ноги болели слишком сильно.

– Ни одной, – призналась сестра.

– Почему?

Я же видела, что ей было больно. Да и бледность кожи говорила о многом.

– Они закончились вчера вечером.

И я об этом узнала только сейчас! Юлька настолько не хотела меня беспокоить, что не сказала о такой важной вещи! На что вообще она рассчитывала? Ведь знает же, что без таблеток ей слишком больно, и если уж ноги разболелись по какой-то причине, то боль сама по себе не исчезнет.

– Почему ты мне не сказала?

Сестра пожала плечами.

– Я хотела Кирилла попросить купить. Он собирается завтра в город. Думала, у меня есть еще в запасе пара штук, но оказалось, нет.

Я отпустила ее руки и выпрямилась, думая, что делать. Впрочем, вариант был всего один: ехать в город и покупать лекарства прямо сейчас. Рецепты у меня есть, аптеки работают. К обеду вернусь.

Оставлять Юльку одну не хотелось, но и тащить ее с собой в таком состоянии тоже. Она потеряла сознание от боли, мне лучше просто поторопиться. Уложив ее в постель, я позвала Кирилла и попросила его не отходить от сестры ни на шаг.

Востровку проехала быстро, а вот в Степаново притормозила. До города еще двадцать километров, потом обратно, да еще там найти аптеку. Час минимум потрачу, а то и больше. Пожалуй, стоит уже познакомиться с местным фельдшером, может быть, у него есть что-то посильнее анальгина. Одолжу, потом откуплю при необходимости.

ФАП находился рядом с уже знакомым мне административным зданием и представлял собой обычный одноэтажный деревянный дом. Я приметила его еще в первый день нашего приезда, но если бы не большой зеленый крест у входа, и не догадалась бы, что это местная лечебница. Возле двери не толпились жаждущие врачебной помощи, и я осторожно вошла внутрь, чтобы не шуметь. Сама не знаю, зачем соблюдала тишину, кому я тут могу помешать? Но тем не менее, кралась аккуратно, будто собиралась украсть эти обезболивающие, а не попросить их.

Длинный полутемный коридор был пуст, вдоль одной стены стояли древние стулья, точно такие же, какие я видела в местном клубе. На одном из них лежала забытая кем-то шапка. Наверняка лежала уже очень давно, кто носит шапки в конце мая? Коридор заканчивался дверью с большим узорчатым стеклом, и, поскольку идти больше было некуда, я направилась туда и нос к носу столкнулась с другим посетителем, ударив его дверью. Но сам виноват, зачем стоял прямо за ней, напугал только! От неожиданности я подпрыгнула, хорошо, не взвизгнула. В первый момент мужчина показался мне незнакомым, но стоило только ему отойти на шаг назад, как я узнала в нем своего соседа. Того самого, что вытащил меня из болота и отказался проводить домой.

– Иван? – выдохнула я, приводя в норму дыхание, сбившееся от испуга.

Он тоже меня узнал.

– Эмилия, – произнес как будто недовольно. Если бы мне зарядили по лбу дверью, я, наверное, тоже была бы не слишком счастлива. – Что вы здесь делаете?

– Ищу фельдшера. У сестры закончились нужные ей таблетки, хотела разжиться.

– Его здесь нет.

Я с сомнением посмотрела на его руки, в которых он держал коробку с бинтами, ватой и еще каким-то пакетиками. Если здесь нет фельдшера, то куда он несет эти медикаменты? Иван проследил за моим взглядом и, клянусь, смутился. Или испугался. Я застала его на месте преступления? Он был прилично одет, подстрижен и не казался изможденным деревенским парнем, неужто не может купить себе бинты и вату? Или же, как и я, пришел сюда, потому что быстрее?

– Что ж, рад был повидаться, – сказал он, старательно протискиваясь мимо меня к двери.

Очевидно, правдоподобной лжи быстро не придумал. Или не посчитал нужным что-то мне врать. А я не собиралась настаивать, какое мне дело? Только проводила его взглядом и вдруг заметила на рубашке сбоку кровавое пятно. Оно было большим, и кровь не казалась засохшей. Напротив, пятно увеличивалось прямо на глазах.

– Иван!

Сосед остановился, но не обернулся. Мне бы понять, что ему не нужна моя помощь, раз не попросил, наоборот, он старается сбежать от меня, но я сказала:

– У вас кровь. Вы поранились? Нужна помощь?

Иван торопливо прикрыл рукой пятно, хотя оно было уже больше его ладони.

– Сам справлюсь, – буркнул он, торопливо выходя на улицу. Только бросил напоследок взгляд, заставивший меня поежиться и пожалеть о том, что вообще заметила кровь на рубашке.

Я вышла следом за ним, поскольку оставаться внутри все равно не было никакого смысла.

– Давайте я вас подвезу, – громко предложила я, видя, что он пешком направился в сторону Востровки.

– Не стоит, – не оборачиваясь, ответил он. – Я оставил машину возле магазина.

Что ж, навязываться не стану. Я предложила помощь дважды, он дважды отказался.

– Приглашение на ужин еще в силе! – только и крикнула ему вдогонку.

Он ничего не ответил, а я почувствовала себя последней дурой. Да, мне хотелось как-то отблагодарить его за спасенную жизнь, но он этой благодарности явно не жаждал, пора бы уже понять. Понять и перестать навязываться. Половина бед в моей жизни от того, что я никогда не могу вовремя заметить ту границу, после которой вежливость превращается в навязчивость.

Фельдшер Сергей Петрович приехал еще через десять минут. За минуту до того, как я решила, что ждать его не имеет смысла, в город съезжу быстрее. С Сергеем Петровичем мы еще не встречались, тем не менее, он сразу меня узнал. Местные наверняка уже не раз обсудили наш приезд. В маленьких городах и тем более в деревнях поводов для сплетен не так и много, и каждый приезжий не остается без внимания.

К моей просьбе Сергей Петрович отнесся без энтузиазма, но нужные таблетки выдал.

– Вы за сестрой присматривайте, – посоветовал он, отсыпая мне горсть в бумажный кулек. – Верка Жуковская как прознает о ее болезни, тут же со своими травками прицепится. Не пускайте ее к Юлии, только хуже сделает.

О вражде фельдшера и Веры мне уже было известно. Как и Вере о болезни Юльки, но Сергею Петровичу я об этом не сказала. Вера ни разу не предложила помощь в лечении ни мне, ни Юльке. Сестра непременно сказала бы мне об этом. То ли Вера понимала, что подобную помощь мы едва ли примем, то ли знала, что никакими травами Юлькины ноги не вылечить.

Даже получив кулек с таблетками, я не поднялась со стула, ведь мне еще нужно было выудить кое-какую информацию, поэтому я как можно более достоверно изобразила желание посоветоваться и услышать мнение фельдшера.

– Врачи нам всегда говорили, что Юлькина болезнь – просто случайная аномалия, но недавно я узнала, что отец Агаты Вышинской родился с таким же заболеванием. Как думаете, не может она передаваться по наследству?

– Откуда ж мне знать? – пробурчал фельдшер, поправляя старомодные круглые очки на носу. – Ваши московские профессора образованнее.

– Но иногда с земли виднее. Вы ведь давно здесь работаете, разное повидали.

Если я и хотела ему польстить, то он не купился.

– Отца Агаты я не знал. Я, конечно, уже довольно стар, но родителей ее все равно не застал.

Что было неудивительно, если учесть, что Олег Вышинский умер в 1942 году только по официальным данным. Сергею Петровичу на вид было лет шестьдесят, едва ли сильно больше.

– А больше таких случаев у вас тут не бывало?

– Если это по наследству передается, то Агата последней из Вышинских была. У нас, по крайней мере.

– И она ничем таким не страдала?

– Она вообще ничем не страдала.

– В девяносто-то лет? – не поверила я. – Ни давления, ни артрита?

Сергей Петрович снял очки и посмотрел на меня, близоруко щурясь. Не знаю, о чем он думал. То ли о моей неуместной навязчивости, которую сейчас я могла оправдать, то ли считал, что я подозреваю его