Дикое правосудие - Хилари Боннер

Проницательности Филдинга вполне хватало, чтобы понять: если он хочет достать Мэннерса, довести его до бешенства, то лучший способ — отдать эксклюзивную информацию не конкурентам, а женщине, которую продвинули по служебной лестнице через его голову. Это достанет Фрэнка Мэннерса как ничто другое. К тому же Мэннерс, хорошо зная Филдинга, непременно догадается, от кого Джоанна получила эти новые эксклюзивные подробности. И это разозлит его еще больше, что также входило в планы детектива.

Выходя из паба через несколько минут после Филдинга, Джоанна не могла сдержать улыбку. Она ни капли не сомневалась, что этот мужественный детектив искренне верит в действенность общественной поддержки и что его в самом деле ужаснула смерть Анжелы и способ ее умерщвления. И в этом заключалась другая сторона его натуры. Он высоко метит, он человек, рвущийся к высотам карьеры. Основная критика расследования пришлась по руководителю — инспектору Парсонсу, но Филдинг считался правой рукой Парсонса, поэтому и ему тоже досталось немало. Неудача с доставкой выкупа, конечно, била по нему сильнее всего.

И семья Анжелы, и ее молодой человек, которого со всей строгостью допросили сразу после исчезновения девушки, и все, кто близко знал ее, жили теперь с осознанием того, что, если бы девушку обнаружили раньше, наверное, ее можно было бы спасти.

У Джоанны по спине пробежал холодок. Она ездила в этот отдаленный уголок Дартмура и видела шахту Нак-Майн — место, где нашли труп. Спору нет — потрясающий вид, когда ты вышла погулять на свежем воздухе и одета по погоде, когда ты здорова и вольна в любой момент уйти. И можно было только догадываться, что переживала семнадцатилетняя девушка, связанная и привязанная, насильно удерживаемая там, под землей, нещадно истязаемая.

Поговаривали, что к тому же она была девственницей. Над ней надругались, ее постоянно избивали и мучили. Джоанна вдруг отчетливо увидела, как Анжела лежит в этой норе в собственной крови и экскрементах, изнывая от жажды, и в конце концов умирает от обезвоживания организма. Удивительно, что не от ужаса. Не от того, что этот мерзавец вытворял с ней, а просто от жажды. Жутко было даже думать об этом.

Но Джоанна хотя бы не видела тела бедной девушки. Ей не пришлось смотреть на обрезанную девичью грудь. А Филдингу пришлось. И то, что она могла только более-менее представлять, произвело на него убийственное впечатление. Нет, она не верила, что в результате он сильно изменился. Хотя сегодня он выглядел определенно другим человеком по сравнению с тем, каким она встретила его в первый раз.

В голове промелькнула мысль, что, может быть, он не так уж и безнадежен и еще понравится ей.

Статья Джоанны имела большой резонанс. Малоформатные газеты любят истории подобного рода. Прочие редакции задавались одним-единственным вопросом: почему их репортеры криминальной хроники не раскопали эти подробности об обрезанной груди? Джоанна осталась довольна собой. По-своему она была не менее честолюбива, чем Филдинг, и также погружена в свой мир и свои интересы, и прекрасно отдавала себе отчет, что многие люди считают этот мир в лучшем случае немножко гадким.

Ужасы, выпавшие на долю Анжелы Филлипс, волновали Джоанну не меньше, чем любого более-менее порядочного человека. Но это не помешало ей преподнести мрачную историю, как говорил ее первый редактор, «в лучших традициях жанра». Она основательно задерживалась на каждой ужасающей подробности. Если бы она задумалась, как статья в «Комет» подействует на тех, кто оплакивал Анжелу, она все равно не остановилась бы. Ее популярность среди читателей росла, и у Джоанны возникла своего рода привычка добывать сенсационную эксклюзивную информацию.

Ее популярность среди коллег, соответственно, падала. Конкуренты брюзжали из своих редакций. А Фрэнк Мэннерс, якобы работавший по этому делу в Девоне вместе с ней — хотя в большинстве случаев он работал против нее, — все еще считал, что у него украли лавры. И это ему очень не нравилось.

Как Джоанна и предполагала, коллеги вскоре пронюхали про ее альянс с Филдингом. И их отношение к ней стало еще более оскорбительным, а ее отношения с Мэннерсом побили новый рекорд по нижней отметке.

— Доброе утро, Джоанна, — проговорил он, встретив ее в Блэкстоуне у танцхолла, временно превращенного в полицейский участок, в то утро, когда вышла ее статья.

Джоанна, ожидая вместе с небольшой группой журналистов обещанного брифинга, стояла у своей машины, без всякой цели разглядывая современный, безвкусный деревенский танцхолл, который казался ей совершенно неуместным в живописном Блэкстоуне. В голову лезли мысли об иронии судьбы: в здании, где Анжела последний раз в жизни была на танцах, теперь располагался штаб по расследованию ее убийства.

Джоанна неохотно отвлеклась от своих размышлений и сдержанно приветствовала Мэннерса.

— Отлично выглядишь, милая, — произнес он. — Как ночь? Удалась?

Мэннерс говорил громко и с издевкой. Ник Хьюитт и Кенни Дьювар понимающе захихикали. Джоанне очень захотелось отвесить нахалам по пощечине. Но, когда она представила лица Хьюитта и Дьювара после того, как дневной выпуск «Комет» лег на их ночные столики, ей сразу стало лучше. Какую гамму чувств они пережили! Особенно если учесть, что это была ее статья.

— Более чем, Фрэнк, тебе и не снилось, — ответила она и в награду получила одобрительную усмешку журналиста из «Дейли экспресс».

Среди коллег попадались и нормальные ребята, и Джо заметила краем глаза Джимми Николсона, которого прозвали Князем Тьмы за то, что он в любую погоду и по любому поводу неизбежно носил черную плащ-накидку в стиле Дракулы. И еще ему определенно нравились женщины. Впервые Джо встретила Джимми Ника при осаде «Спагетти-хауса», когда лучшие представители Флит-стрит дежурили у ресторана «Найтсбридж», в котором удерживались несколько заложников. Джим подошел к группе молодых женщин, болтавших с журналистами у соседнего паба, представился по имени и добавил: «Я главный человек „Дейли экспресс“». Самым необычным в Джимми было, пожалуй, то, что и он безоговорочно нравился женщинам. Ту встречу Джо считала первым опытом общения с коллегами по цеху.

При этом воспоминании она мысленно улыбнулась, затем переключила все внимание на настоящее.

— Ладно, Фрэнк, если ты в состоянии ненадолго обойтись без своих подпевал, я бы хотела сказать тебе пару слов наедине, — сказала Джоанна. — У меня есть план, который позволит нам оставить других далеко позади, — продолжила она, мило улыбаясь, и, повернувшись, направилась к двери.

Конечно, ее реплика не заставила остальных замолчать. Джо услышала — на что, без сомнения, и был расчет, — как Хьюитт спросил:

— А кто-нибудь сегодня видел Филдинга?

— Я так понимаю, он еще в постели, — ответил Дьювар. — Утомился бедняга. Ох уж эти женщины…

На этот раз Джоанна ничего не сказала. Женщины журналисты не только получают свою должность через постель редактора, но также получают и эксклюзивную информацию, переспав со своим осведомителем. Как все, оказывается, просто! И ни одного слова о способностях!