Ракушка - Ева Росс

— Вот это да, — прошептала она.

Приведя себя в порядок, Марина вышла из туалета, она пошла дальше по коридору, углубляясь все дальше и дальше в лабиринт поворотов. Это было необычно, призналась себе Марина. Она хотела побыть наедине, чтобы привести в порядок свои мысли. Марина вспомнила все, что с ней произошло, Михаила, испытала стыд, унижение, удивилась тому, что с нежностью думает о нем. Она согласилась с тем, что в ивняке ей было приятно, просто тогда она не успела это почувствовать, боялась за себя. Но теперь, спустя время, Марина поняла, как это было здорово и возбуждающе. Марина все еще видела перед глазами покачивающуюся грудь подруги и мужчину, что словно демон навис над ней.

— А, вот ты где, я тебя потеряла, — послышался веселый голос Ирины. — Не нашла комнаты?

— Да я тут…

— Ага, я первое время сама плутала, тут все неправильно: с одно стороны четные, а с другой нечетные. Вот, смотри: 507, а напротив 518, черт ногу сломит. Идем в кино?

— Идем, — ответила Марина.

Ей понравилось, как оживилась ее подруга, как она весело и бодро шагала, как засмеялась и, забежав в туалет, через минуту вернулась. Ирина зарядилась и, словно батарейка, так говорят про тех, кто не может сидеть на месте, все бегала и бегала.

«А ведь это здорово», — призналась себе Марина, когда Ирина взяла ее под ручку и, подойдя к лифту, нажала на кнопку вызова.

Подглядывать нехорошо, но так получилось, Марина посматривала на подружку, а та щебетала и рассказывала, как в прошлом году, еще до кризиса, ездила отдыхать в горы.

Марина помнила Михаила, стыдилась случая под ивой, словно она глупая девочка, которая искала приключений. Михаил попробовал восстановить с ней отношения, приглашал в кафе, заходил на обед, как можно быстрей выполнял поручения, чтобы она его заметила и похвалила. Марина не отворачивалась от него, не дулась, все так же улыбалась, но теперь Михаил не мог взять ее руки, не мог прикоснуться и ощутить тепла ее тела. Марина держала дистанцию, не хотела давать повода для спонтанного секса. Михаил же понимал, что перегнул планку и, не удержавшись, полез к ней.

— Тебя вызывают, — сказали Михаилу и ткнули пальцем вверх, дав понять, что его ждет директор.

Авдеев часто встречался с сотрудниками, мог запросто вызвать подчиненного третьего или шестого уровня. Так он узнавал, чем дышит коллектив, кто и где строит козни, чем недовольны. Иногда эти встречи несли мирный характер, а порой после такой встречи могли начаться перестановки. Михаил хорошо знал Льва Павловича, или, как его называли, Лев — за его седую гриву. В последнее время дебет с кредитом не шел, убытки стали расти, сократились заказы, и по плану они восстановятся спустя год или два. Плановый отдел мало что предлагал, они винтики в механизме, где-то сократили рабочие часы, где-то перераспределили работу в другой цех, но этого мало.

— Проходи, — сказал Авдеев, когда в дверях появился Михаил.

Лев Павлович читал докладную записку Арсения Даниловича, что предлагал Михаила повысить, но он не мог пойти против генерального. И теперь на новой должности работала Марина, его дочь, и, возможно, будущий генеральный директор завода. Авдеев ненавидел любимчиков, хотя у самого были такие, но они исключениями, по причине того, что это спецы с большой буквы.

— Ты давно уже у нас трудишься?

— Четвертый год, — тут же ответил Михаил.

— У тебя хорошие показатели, нет нареканий, тебя хотели уже два раза повысить.

— Ничего страшного.

— А что, если я предложу тебе должность, но не на заводе, а в филиале, как ты на это смотришь?

— Ух ты! — Михаил понимал, что если откажется, то это воспримут как оскорбление, и тогда прощай его карьера, а если согласится, то придется уехать из города.

— Я не буду тебя торопить, до понедельника есть время, если не ты, то поедет другой. Подумай, дам в подчинение отдел, ты ведь именно этого хотел.

— Да, — сказал Михаил, это больше походило на ссылку, чем на повышение.

— Ступай, в понедельник жду ответа.

Михаил вышел, а Авдеев, взяв карандаш, сделал пометку в ежедневнике. Ему доложили, что этот щенок увязался за Мариной, что пошли сплетни, а вот этого как раз Авдеев и не любил. Его завод — это часики. Все личные дела вне стен, ему не нужны проблемы со Степаном, генеральным директором и хозяином завода.

Несмотря на то, что заказы сократились, работы не уменьшилось, но Авдеев нашел время и заехал домой к другу, что вот уже третий день лежал в кровати, а около него суетилась жена.

— Давление? — спросил он у Степана Алексеевича.

— А ну его, врачи говорят, надо ходить, но стоит пройтись, как зашкаливает, ляжет, упадет. Что за напасть.

— Ничего, пройдет. Ты самое главное не лежи, ходи с женой, она у тебя умница, чуть что, и массаж сердца сделает.

— Ха, уже было такое, чуть было грудь не сломала. Алла решила, что сердце остановилось, я ей рукой хлопаю, а она продолжает.

— Ты бы видел себя, весь посинел, я ведь испугалась, — сказала в дверях уже не молодая женщина. — Я оставлю вас, сейчас подогрею чаю и попьем.

— Спасибо, милая, — это слово Степан стал говорить все чаще и чаще.

Дверь закрылась, он тут же откинул в сторону одеяло, сел и, перебравшись в глубокое кресло, вытянул ноги.

— Ну вот, а то все лежи да лежи. Я что, старый, больной?

— Не старый, но больной.

— Ладно с этим, как там на заводе? Читал сводку, что намерен предпринять?

— Надо сокращать, — это решение далось Авдееву нелегко, он по крупинкам собирал мастеров. Теперь, чтобы снизить расходы, был вынужден принимать кардинальные меры.

В девяностых годах при Ельцине завод остановился, но тогда была другая причина. Заказы были, но никто не хотел платить. Ведь раньше была плановая экономика, сверху указывали что делать и сверху же платили. Но при Ельцине все изменилось, трубы нужны, но сколько и кто за них заплатит, никто не знал. Завод остановился, для Авдеева это была личная трагедия, потом все наладилось, запустили два новых цеха, сделали реконструкцию, теперь трубы шли за рубеж. И вот опять встал вопрос, как выживать.

— Сколько? — коротко спросил Степан.

— Две с половиной. Если даже проплатить компенсацию, мы все равно будем в плюсе. Для восстановления, если все как планируется, уйдет три года.

— Ладно, давай команду на приказы, нам еще забастовок не хватало, — Степан знал, что на многих предприятиях зарплату задерживают по четыре и даже пять месяцев, забастовка за забастовкой, предприятия не работают, а деньги капают, полный бедлам.

— Есть второй план, это на экстренный случай, закрыть шестой, восьмой и третий цех. Еще шестьсот двадцать человек.