Только одна ночь - Кира Дэвис

Но разве мы все не делаем то же самое? Мы выбираем себе религию, политику, философию и упаковываем вселенную в созданные нами рамки. Если какие-то явные факты не вписываются в нашу концепцию мироздания, мы просто игнорируем их или приписываем им несуществующие качества. Мы сознательно подгоняем их под шаблоны, даже если это означает, что мы должны изогнуть их под неестественным углом.

Дейв – мужчина с секретами. Не знаю, преследуют они его или нет, но он не желает вспоминать о них, а значит, быть может, – только быть может – мне не обязательно вспоминать о своих.

Я улыбаюсь и отправляю в рот ложечку панна котты. Он такой гладкий на языке, и вкус у него чистый, незамутненный.

Я начинаю понимать, почему столько людей помешано на простоте бриллиантов.

Утро. Визит в офис Роберта, фантазии с Симоной, странный обед с Дейвом – все это в зеркале заднего вида автомобиля. Запутанный клубок безумных впечатлений, которые я готова оставить позади. Сегодня другой день, и я уже тверже стою на ногах. Вчера я не была готова к тому, что обрушилось на меня… не была готова к своей реакции. Сегодня я готова ко всему… и теперь, когда я знаю, что это значит, я испытываю небольшое возбуждение.

Я мысленно просматриваю свой календарь. Аша должна сделать анализ последних иностранных инвестиций Maned Wolf, Нина и Дамиан разбираются во внутренних вкладах, а Таци изучает эффективность маркетинговых и PR-кампаний. Люди боготворят Maned Wolf, но непонятно, доверяют ли они ей. Я должна сложить все кусочки в единую картину, дать Роберту Дейду список рекомендаций того, что нужно сделать, прежде чем открыться обществу, и обозначить пошаговые временные рамки. Конечно, это только рекомендации. Их ценность измеряется уровнем доверия Роберта ко мне.

Роберт Дейд не боготворит меня, но, полагаю, он доверяет мне.

Даже мысли о нем восхитительны. Две недели назад я не подозревала, каково это… когда тебя прижимают к стене, берут на рабочем столе, занимаются с тобой любовью на полу The Venetian. Два дня назад я не представляла себя в его офисе, на коленях…

Две недели назад – целую вечность, целую жизнь назад – я понятия не имела, что можно быть одновременно настолько уязвимой и настолько могущественной.

В душу пробирается чувство вины, притупляя удовольствие от воспоминаний. Ангел и дьявол снова воюют. Дьявол вставил мои воспоминания в рамку и протягивает их мне для изучения, прекрасно зная, что мне захочется потрогать, погладить их… и мужчину, который заставил меня пережить все это.

Но мой ангел… мой ангел кричит. Он хочет сжечь эти картинки.

Но разве сжигать на костре – не дело дьявола? Они явно поменялись ролями. Что делать женщине, когда ее ангел начинает пользоваться инструментами дьявола?

Что делать грешнику, когда дьявол просит лишь о том, чтобы правдиво взглянуть на свои поступки и свое отношение к ним?

Потому что правда заключается в том, что я ни о чем не жалею. Я только хотела бы пожалеть. Я не могу раскаяться в своих грехах. И получить отпущение.

Вчера Дейв солгал о том, что никогда не испытывал искушения. Что еще он скрывает? Освобождает ли меня его ложь от признаний?

Я изгоняю эту мысль из своей головы.

– Займусь-ка я лучше делом, – говорю я вслух. По крайней мере, в работе нет ничего греховного.

Я иду в спальню и открываю шкаф. Меня приветствует море темных юбок и брюк и светлых блузок. Мне становится скучно. Почему я никогда не покупала себе что-нибудь более яркое, более живое? Кто сказал, что я обязана одеваться, как библиотекарша в начальной школе?

Я раздраженно листаю наряд за нарядом, пока не натыкаюсь на костюм, который Симона подарила мне на день рождения в прошлом году. Она затащила меня в свой любимый бутик, засунула в примерочную кабинку и бросила туда пару серых брюк и блейзер в тон. Цвет был спокойным, но покрой – нет. Брюки гораздо сильнее облегали фигуру, чем я привыкла. Изгиб бедер, попка… все напоказ. Жакет сужался в талии, подчеркивая фигуру. Топ вообще ни в какие рамки не лез – черный, прозрачный, откровенный. Я поняла, насколько откровенный, только когда вышла, чтобы посмотреться в зеркало. Только жакет спасал от полной непристойности. Я вспомнила, что ощущала себя в нем властной, чувственной… даже немного опасной. Со склада вышел парень лет двадцати. Я видела, что он с трудом оторвал от меня взгляд. Ему хотелось смотреть еще и еще. Ему хотелось исследовать меня не только глазами.

На мгновение я почувствовала искушение снять жакет. Сможет ли он тогда отвести взгляд? Каково это: понимать, что совершенно посторонний мужчина пялится на тебя вот так?

Теперь я знаю ответ на этот вопрос, не правда ли?

Я никогда больше не надевала этот костюм. Я сказала Симоне, что не смогу его носить, когда она протягивала кассирше свою кредитную карту.

Но сегодня я надену его.

Я нашла более подобающий черный шелковый топ. Вырез достаточно высокий, чтобы не наводить окружающих на постыдные мысли, но ткань соблазнительно ласкает кожу.

А потом я беру этот откровенный топ – тот, в котором никогда не покажусь на людях, – заворачиваю его в бумагу и кладу в портфель. Сама не знаю зачем. Просто хочу, чтобы он был рядом.

Я гляжу на женщину в зеркале: распущенные волосы спадают на плечи, властная, чувственная.

– Я хочу узнать тебя, – говорю я ей.

И она улыбается мне в ответ.

Взгляды в офисе немногим менее напряженные, чем почти позабытые взгляды Вегаса. Том Лав удивленно приподнимает бровь, когда я прохожу мимо него в коридоре, и дарит мне одобрительную улыбку.

– Сделай их всех, – мурлычет он.

Распоряжение возбуждает меня. Сегодня я готова поставить на колени весь мир.

Но когда я захожу в кабинет, меня ждет там не мир, а сообщение от секретаря Дейва с просьбой перезвонить ему. Дейв всегда звонит мне напрямую. Он никогда ничего не передает через секретаря, если только не хочет сообщить мне что-то, что может мне не понравиться.

Я набираю номер, стоя у своего рабочего стола. Я не собираюсь общаться с посредниками и звоню на сотовый.

– Кейси, у меня собрание через пять минут… – начинает Дейв, но я обрываю его:

– Тогда быстро скажи, что хотел.

Я не собиралась грубить ему, но в данный момент мне не до интонаций. Я вижу, как вдали маячит красный флаг, и готова к сражению.

Это почти возбуждает.

– Я сегодня разговаривал с той продавщицей… ну, у которой серебряные пряди в волосах, из ювелирного…

– С той, которая показывала нам рубин.

– Да. – Он помолчал в нерешительности. – Они не хотят скидывать цену.

Я ничего не говорю. Просто смотрю на свой палец. Мы вполне можем позволить себе рубин. Мы можем позволить себе заплатить за его недостатки.