Назад в Лабиринт - Трейси Хикмэн

– Руническая магия! – выдохнула она.

Как бы признавая свое поражение, он уронил голову вниз. Одна рука поползла к груди, судорожно хватая за разорванные края рубашки и стягивая их вместе. Пальцы второй руки сжались в кулак. Плечи опустились. Невидящие глаза вперились в пол.

Сианг стояла над ним, все еще держа в руке забытый кинжал. В последний раз она испытывала страх давным-давно. Так давно, что даже не могла вспомнить. И к тому же тот страх был другим, не таким, как этот, – червем вползающий в душу.

Мир меняется, резко меняется. Сианг знала об этом. И не боялась перемен. Она предвидела будущее и была готова к встрече с ним. По мере того, как меняется мир, будет меняться и Братство. Теперь кончатся войны между расами – люди, эльфы и гномы будут жить вместе в мире и гармонии. В первое время прекращение войн и мятежей нанесет ущерб их организации. Возможно, люди и эльфы даже вообразят, что они достаточно сильны, чтобы попытаться покончить с Братством. Хотя в этом Сианг сомневалась. Слишком много баронов людей и лордов эльфов были, обязаны Братству.

Сианг не боялась мира. Подлинный мир может наступить только в том случае, если каждому человеку и каждому эльфу отрубить голову и вырвать сердце. Пока существует жизнь, будет существовать зависть, жадность, ненависть, страсть, и пока есть головы, чтобы думать, и сердца, чтобы чувствовать, Братство будет жить и действовать.

Сианг не пугало будущее в мире, где все уравновешено. Но это – это нарушало баланс. Сбивало чаши весов. И она должна немедленно что-то предпринять, если только сможет. Впервые в жизни Сианг усомнилась в своих силах. Вот в чем была причина ее страха.

Взглянув на кинжал, она уронила его на пол.

Сианг положила ладони на худые впалые щеки Хага, осторожно приподняла его голову.

– Бедный мой мальчик, – тихо проговорила она. – Бедный мой мальчик.

Слезы застилали ему глаза. Тело сотрясалось. Он столько ночей не спал, столько дней не ел, что потерял потребность в сне и пище. Он упал ей на руки, как переспелое яблоко.

– Ты должен рассказать мне все, – прошептала она. Сианг прижала покорную голову Хага к своей костлявой груди, причитая над ним.

– Расскажи мне все. Только так я смогу помочь тебе.

Хаг с силой сжал веки; – стараясь удержать слезы, но он был слишком слаб. Издав душераздирающий стон, он закрыл лицо руками.

Обнимая его, Сианг покачивалась вместе с ним вперед-назад.

– Расскажи мне все…

– Сегодня вечером меня нет ни для кого, – сказала Сианг Старцу, когда он приковылял в ее покои с запиской от еще одного члена Братства, умоляющего о встрече.

Кивнув, Старец притворил за собой дверь ее комнаты, оставив их вдвоем.

Хаг успел овладеть собой. Несколько стаканов вина и горячая еда, которую он поглощал с подноса, поставленного перед ним на испачканный кровью стол, восстановили его физические и до некоторой степени душевные силы. Его состояние уже настолько улучшилось, что он с досадой вспоминал свой срыв, и его смуглые щеки заливались краской при мысли об этом. В ответ на его сбивчивые извинения Сианг покачала головой.

– Соприкоснуться с богом – это не пустяк, – сказала она.

Хаг горько усмехнулся.

– С богом! Это Альфред-то – бог? Спустилась ночь, зажгли свечи.

– Расскажи мне, – повторила Сианг.

И Хаг начал с самого начала. Он рассказал ей о подкидыше – ребенке по имени Бейн, о злом волшебнике Синистраде, о том, как его, Хага, наняли, чтобы убить Бейна, и как он был околдован Бейном. Рассказал и о том, как не устоял перед чарами Иридаль, матери мальчика – не магическими чарами, нет – это была самая простая и обычная любовь. Он рассказал, не стыдясь, как отказался от заказа убить ребенка из-за любви к Иридаль и как задумал пожертвовать своей жизнью ради ее сына.

И эта жертва была принесена.

– Я умер, – сказал Хаг, содрогаясь при воспоминании о пережитом страдании и ужасе. – Я познал муки – ужасные муки, куда более тяжкие, чем любая смертельная агония, испытываемая человеком. Меня заставили видеть себя насквозь, видеть злое, бессердечное существо, которым я был. И я раскаялся. Искренне раскаялся. И тогда… я понял. А когда понял, я смог простить себя. И был прощен. И познал мир и покой… А потом все это было похищено у меня…

– Он… Альфред… вернул тебя обратно. Хаг растерянно посмотрел на нее.

– Поверь мне, Сианг, у меня и в мыслях не было, что он… Вот почему я не пришел…

– Я верю тебе, – Сианг вздохнула. Ее руки, лежащие на столе, слегка подрагивали. – Я верю тебе. Теперь верю, – она пристально смотрела на его грудь. Казалось, что запечатленные на ней руны светятся даже через ткань одежды. – Может быть, я бы не поверила, если бы ты вернулся тогда. Однако что сделано, то сделано.

– Я пытался вернуться к прежней жизни, но никто не нанимал меня. Иридаль сказала, что я превратился в совесть человечества. Каждый, кто замышлял злое дело, видел свое собственное зло на моем лице, – Хаг содрогнулся. – Не знаю, правда это или нет. Как бы там ни было, я спрятался в кирском монастыре. Но она нашла меня.

– Та женщина, которую ты привез сюда – Иридаль, мать того мальчика? Она узнала, что ты жив?

– Она была с Альфредом, когда он… сделал это, – Хаг положил руку себе на грудь. – Потом Альфред все отрицал, но Иридаль хорошо запомнила то, что видела своими глазами. Однако она оставила меня. Испугалась…

– Прикосновения бога, – пробормотала Сианг, кивая.

– А потом ее сын, Бейн, опять появился вместе с эльфами. Он оправдывал свое имя. Бейн – “погибель”. Бейн задумал разрушить союз, заключенный между принцем Рис'ахном и королем Стефаном. С помощью кенкари Иридаль и я отправились освобождать Бейна из плена эльфов, но мальчишка предал нас, мы попали в их руки. Эльфы, захватив Иридаль как заложницу, потребовали от меня убить Стефана. В качестве наследника Бейн должен был взять на себя управление людьми, а затем передать их в руки эльфов.

– Убийство Стефана и стало тем делом, на котором ты споткнулся? – вставила Сианг.

Хаг вновь покраснел, поднял на нее глаза и уныло улыбнулся.

– Ты и об этом слышала? Я планировал сделать так, чтобы убили меня. Это единственное, что я мог придумать для спасения Иридаль. Об этом позаботились бы телохранители Стефана. И король узнал бы, что за всем этим стоит Бейн. И сам занялся бы мальчишкой. Но я опять остался в живых. Собака набросилась на стражника, который собирался…

– Собака? – прервала его Сианг. – Что за собака? Хаг открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент догадка мелькнула на его лице.

– Собака Эпло, – тихо проговорил он. – Странно. Раньше мне это не приходило в голову.

– Лучше поздно, чем никогда, – пробормотала Сианг. – Продолжай свой рассказ. Бейн этот погиб. Собственная мать убила его, когда он собирался убить короля Стефана, – она улыбнулась, встретив изумленный взгляд Хага. – Я все об этом слышала. Мистериарх Иридаль вернулась в Верхнее царство. Ты за ней не последовал. Вернулся к кенкари. Почему?