Тёмные дни - Екатерина Михайлова

Члены Совета разместились по центру Помоста. Они всегда держались вместе, демонстрируя единство. Корт выбрал себе место по правую руку от них, Гвирн встал от Совета слева. Ругат скрестил на груди руки и принялся ждать начала Утегатола.

Первым взял слово член Совета по имени Радул. Поводом для сегодняшнего собрания стало появление небесного знамения. Атлурги должны решить, что оно означает. Радул закончил небольшую вступительную речь благословением народа.

Так как Гвирн не спешил говорить, Корт обратился к народу первым.

— «Настанет день, и небо будет ронять на землю огненные слёзы. Время повернёт вспять, отсчитывая дни до смерти всего живого. Придут неурожаи, звери и птицы перестанут плодиться, а народ поднимется враждой друг на друга, брат на брата и муж на жену. Могучий Руг восстанет с края песков и поглотит Небесных Братьев. Придёт Великая Буря, которая продлится сорок дней и сорок ночей, и не останется на земле ничего живого.

Только истинный народ сможет спастись, когда…».

Это строки из пророчества, которое мы с Юталиэн отыскали в Городе-за-Стеной. Но когда я читал вам их в прошлый раз, мало кто поверил в их правдивость. Сегодня я снова прочёл вам отрывок из свитка Амальрис. Скажите, что теперь вы думаете о пророчестве?

Кажется ли оно вам таким же бессмысленным? Одним из сотен подобных? Очередным пыльным свитком с заветами давно забытой богини? Или вы готовы признать, что это может быть правдой?

Я верю, что сегодня настал один из важнейших дней в истории Утегата. Решающий день. День, когда народ должен определиться, куда ему двигаться дальше. Верить ли собственным богам? Хотя бы одному из них?

В этот день я хочу сказать вам следующее. То, что сегодня наблюдает своими глазами каждый из народа, дети Колоссов предугадали долгое время назад. Пусть они объясняют всё по-другому. Называют могучего Руга, явившего народу свой лик, «блуждающей планетой». Важно не то, что мы по-разному называем вещи, а то, что — видим одно и то же. Дети Колоссов живут в одном с нами мире, хоть и представляют его иначе. Они — такая же его часть. И я убежден, что без них, без их помощи нам не найти решений, которые так нужны народу.

Не только над атлургами, но и надо всем миром нависла опасность. Будь то голод, неурожаи или угроза невиданной песчаной бури. Что-то тёмное надвигается, — невольно повторил Корт слова Леды. — Руг посылает народу испытания. И чтобы узнать, как спастись, мы должны снова идти в Город-за-Стеной, искать последнюю часть пророчества. И в этом мне снова нужна ваша помощь.

Слова Корта встретила полная тишина. Ругат медленно обвёл взглядом Зал Кутх. Под его высокими сводами липкими клочьями висело напряжение. Атлурги выжидали.

Гвирн тоже молчал. Его спина казалась настолько прямой, будто её нанизали на стальную ось позвоночника. Он смотрел куда-то в сторону и даже, кажется, не слушал.

Даже люди Корта молчали. Хоть он и обсудил с ними свою позицию, но разъяснить всё толком, а тем более убедить просто не было времени. Зал Кутх застыл в таком безмолвии, в каком могли пребывать только атлурги. Десятки мужчин, женщин, стариков и даже детей, не издавая ни звука, взирали на Корта. Все будто чего-то ждали.

Корт ощутил, как по венам медленно поползли ледяные иголки. Давно ему не приходилось вспоминать о том, что он — пришлый. Но в такие моменты атлурги почти пугали его. Их абсолютная тишина казалась какой-то гротескной, почти нечеловеческой.

Корт повысил голос, и, усиленный эхом, он прозвучал словно крик:

— Сегодня, в этот решающий для народа час, я хочу повиниться перед вами. Раньше я был бессилен. Я закрывал глаза на вещи, которые мне не нравились или пугали. Я не хотел принимать решений, которые возложили бы на меня лишнюю ответственность. Которые могли бы привести к жертвам. Я вёл себя так же, как Турраг, который довёл Утегат до глубокого кризиса. Если бы я нашёл смелость выступить против него раньше, взять на себя инициативу, возможно, всё не зашло бы так далеко. В конечном итоге я вёл себя как трус.

Но теперь всё это не имеет значения. Ни мои чувства, ни мои желания. Единственное, что важно — спасение людей. И сейчас я говорю не только об атлургах. — Впервые за время речи Корт посмотрел на Юту. — Над Лиатрасом или, как мы его называем, Городом-за-Стеной тоже нависла беда. Стены, которые были построены для защиты, больше не выдерживают натиска пустыни. Пески достигли верха Стены и в этот самый момент начинают заметать улицы города.

Жителям Лиатраса нужна помощь. Наша помощь.

Вмиг мёртвую тишину разорвали вопли многоголосой толпы. Так же, как атлурги застывали в молчании — словно один человек — так же они взрывались движением и криками. Корт не мог разобрать конкретных слов, но хорошо представлял, что кричат атлурги.

Он догадывался, какое впечатление произведёт его речь, но всё равно не собирался отступать. Корт принял решение. То, что он сказал, было правдой, — для него больше не имели значения чувства, страхи и отговорки. Словно нарисованный красной линией среди серых мотивов, решений и слов, он видел свой долг.

Корт набрал в грудь воздуха, чтобы перекрыть шум толпы, и продолжил:

— Я хочу идти в Лиатрас не только затем, чтобы искать оставшуюся часть пророчества, но и для того, чтобы спасти людей. Мне доподлинно известно, что местные правители решили оставить их на произвол судьбы. И кроме нас больше некому им помочь.

Шум в Зале Кутх нарастал, и Корт тоже повышал голос, пытаясь докричаться до атлургов:

— Поэтому я хочу собрать жителей Лиатраса, всех, кого смогу убедить, и привести их сюда. То, что я понял — наши народы неразделимы. Это ясно показал наш с Юталиэн священный поход. Во время него мы обрели бесценные знания. Например, о том, что жрицы атлургов на протяжении столетий жили в стенах Лиатраса. Юта является тому подтверждением. Она — потомок одной из тех жриц.

Наши народы не смогут спастись по-раздельности. Поэтому атлурги должны помочь детям Колоссов вырваться из ловушки песков.

Корт мог бы добавить что-то ещё, но его голос просто стало невозможно расслышать. Гром криков стал оглушительным, прокатываясь по залу взад-вперёд словно ураган. Казалось, никто в зале не стоял на месте, никто не молчал. Волнение продолжало раскачивать Зал Кутх. Отдельные слова доносились до Корта, будто песчинки, сорванные ветром с верхушки бархана.

Сторонники Гвирна спорили с людьми Корта, размахивая руками, то