Скинхед - Наталья Нечаева

— Сыночка, ты слышал, меня к тебе больше не пустят. Ты уж постарайся всю правду рассказать! И не покрывай этих бандитов! Главное, чтоб сами азербайджанцы поняли, что ты ни при чем! А то ведь всех нас убьют, и меня, и Катюшку.

— Зачем Катюшку? — У Вани снова перехватывает горло.

— Так у них же кровная месть, сыночка! Все время по телевизору передают.

— Увези Катю в деревню, — глухо просит Ваня. — К бабушке.

— Как? — всплескивает руками мать. — А школа? А тебя я как одного брошу?

— Увези… — Ваня смотрит на мать тяжело, почти с ненавистью. — Эти черножопые на все способны!

— Да что ты, Ванюш, я пошутила, она же девочка, малышка совсем, — бормочет мать и тут же осекается, вспомнив, что та, убитая, была совершенно Катюшиного возраста, когда-то в один детсад ходили.

— Или увезешь Катьку, или я следователю ни слова не скажу, — мрачно заявляет Ваня и прикрывает глаза, давая понять, что разговор окончен.

На самом деле он очень устал, и глаза закрываются помимо воли, но ради сестренки он потерпит. Мать должна ее увезти! Должна! Прямо сегодня! Как же он сразу не сообразил, что они будут мстить? А Катюшка…

— Увезешь? — Ваня открывает глаза и в упор смотрит на мать.

Та покорно кивает головой:

— В выходные.

— Сегодня.

— Так., в ночь приедем…

— В городе у тети Веры переночуете, а утром — в деревню. — Ваня не хочет слышать никаких отговорок. Он — единственный мужчина в этой семье. Он должен защитить сестру от этих черножопых! — Сегодня не уедете — скажу, что я убил. Поняла? Иди.

Он снова закрывает глаза, теперь уже потому, что совершенно не может держать веки поднятыми. По телу гуляют ознобные ломкие волны, в голове шумит и жутко, просто невыносимо, до громкого зубовного скрежета, болит раненное тяжелым боевым ножом предплечье. То самое, на котором красуются две ровные синие восьмерки.

* * *

Зорькин плохо понимал, что с ним происходит. Он давно отвык от охотничьего азарта, когда во что бы то ни стало хочется не просто докопаться до истины, но и установить причинно-следственные связи: кто, как, почему. Давно, в прошлой жизни, он и заработал славу лучшего следака именно этим — распутыванием преступного клубка до самого первого узелочка. А потом это его умение просто отмерло за ненадобностью. И вот — почти забытая дрожь в кончиках пальцев и хищное, неодолимое желание узнать истину.

«А в чем истина? — сам себя спрашивал Зорькин. — Кто убийца? И так все ясно. Почему убил — тоже понятно. Тогда чего ты хочешь найти, старый маразматик? Или кого?»

Покопавшись в старой записной книжке, он нашел домашний телефон доктора Янковского, профессора-психиатра, к которому раньше частенько обращался за консультациями. Позвонил. «Данного номера не существует», — сообщил автоинформатор. Конечно! С той поры, как они последний раз виделись, телефоны в городе сто раз менялись. Да и жив ли профессор? Ему уже под восемьдесят, не меньше.

«К чему он тебе? — сам себя спрашивает Зорькин. — Какую консультацию ты хочешь получить у доктора?» А пальцы уже щелкают по аппарату, набирая другой номер — академии, где профессор когда-то преподавал.

— Алё, — мгновенно отозвался бодрый голос.

— Генрих Янович? — не поверил своей удаче Зорькин. — А это…

— Узнал, узнал, — улыбнулся в трубку Янковский. — Очередного маньяка поймали?

— Типа того, — согласился следователь, совершенно не зная, как продолжить. К конкретному разговору он оказался не готов. — Можно я к вам подъеду?

— Только если через месяц. Я в Амстердам сегодня уезжаю, на конгресс. Вот автомобиль в аэропорт дожидаюсь.

— Жалко… — сник Петр Максимович.

— А по телефону-то нельзя? — мгновенно уловил его расстроенность профессор. — У меня как раз есть минут десять. Излагайте. Если это не государственная тайна, конечно.

— Генрих Янович, вы когда-нибудь со скинхедами сталкивались? — Зорькин решил начать сразу в лоб.

— Что вы имеете в виду? Били ли они мне морду? — поинтересовался психиатр. — Пока нет. Но у метро уже останавливали: типа, жид пархатый, вали в свой Израиль.

— А вы разве?.. — смутился Зорькин.

— Да нет, конечно, как был латышом, так латышом и помру, но им, знаете ли, все равно. Нос мой не нравится. А вас они с какой точки зрения интересуют?

— Да понять хочу, что это за племя такое молодое, незнакомое.

— Пациенты, Петенька, и говорить с ними надо исключительно как с пациентами.

— Сталкиваться приходилось?

— А как же. У большинства — алкогольная наследственность, оттого и задержки в развитии. Думать не умеют, но очень внушаемы. Идеальный, скажу вам, материал для зомбирования. Очень прямолинейны и агрессивны. По натуре — разрушители.

— А договориться с ними можно?

— По-человечески — нет. Но если вы докажете, что исповедуете их идеологию, они готовы выполнять команды.

— Как солдаты, что ли?

— Именно. Я как-то общался с прелюбопытнейшим экземпляром, кстати, по заказу ваших коллег освидетельствование проводил.

— Моих коллег?

— Ну да, правда, не знаю, из какого ведомства, эти вопросы руководство решало. Так вот, этот пациент был главарем какой-то группировки, а имя у него было — вы не поверите — Святополк!

— Настоящее?

— Нет, что вы. Они себе сами имена подбирают, что-нибудь мифологическое или историческое. Так вот, этот Святополк сказал мне удивительную фразу: «Скинхедами не рождаются, скинхедами умирают». Каково? Целая философия!

— Сам придумал?

— Вряд ли. Не того пошиба экземпляр. Умишко куцый, однополушарный. Зато гонору — на роту бойцов хватит. Я в заключении так и изложил, что догмы, которыми порабощено сознание данного пациента привнесенные, но укоренены очень сильно. Понятно излагаю?

— Вполне.

— Но вообще-то в этом явлении для меня, как для психиатра, нет ничего парадоксального. Не мне вам объяснять, что подростки, особенно обделенные жизнью, очень нуждаются в уверенности, в постоянном подтверждении своей нужности, значимости. А уверенность эту могут дать всего лишь три вещи: ум, деньги и сила. Первого нет от рождения, второго — по происхождению, остается третье. Я, милейший Петр Максимович, криминальную вещь вам скажу, вы уже не обессудьте, но не тех вы сажаете. Не за теми гоняетесь.

— В смысле? — оторопел Зорькин.

— Да в прямом! Сами эти бритоголовые парни для общества не страшны, подумаешь, подстригся по-модному, во все времена такие были, то хиппи, то гопники, а вот те, кто за ними стоит и направляет, кто в их головы эти лозунги втемяшивает… Вот кого искать и уничтожать надо. Ненависть к другой расе на пустом месте не вырастает. Ее посадить надо и поливать, поливать, чтоб взошла, а потом еще и подкармливать. Впрочем, это мое личное мнение. Разрешите попрощаться. Автомобиль пришел.