Две свадьбы по цене одной - Маргарита Южина

– Ксения, и это все, что ты купила на те деньги, которые я тебе привез? Я же тебе дал три тысячи, чтобы ты выбрала маме достойный подарок, а не эту китайскую поделку по двести рублей килограмм?

– Точно-точно, – поддержала его Анжела. – Я тоже такие чашки видела на китайском рынке, но не захотела брать такую дешевку, все же юбилей, можно один раз и раскошелиться.

Ксения стояла бордовая, точно свекла. Она отлично знала, что ни на каком китайском рынке такого сервиза нет, и стоит он даже не три тысячи, а пять, Димка специально бабушке отложил из своей зарплаты, но… Если она сейчас откроет рот, то глупо, предательски разревется!

– Так это вы Леня?! – вдруг радостно вскочил со своего места Семенов. – А я все вас никак не вижу, невзрачный вы какой-то…

Он уже пробирался со своего места к Леониду.

– Вот вам ваши деньги… Мы с Ксюшей сразу хотели вам вернуть… – Он комком затолкал деньги растерянному Леониду в карман и повернулся к имениннице: – Вера Николаевна, а вам от нас еще небольшой презент…

И сунул в руку расстроенной женщине злополучный конверт с путевкой:

– Поедете в Швейцарию, на горных лыжах кататься, а потом Ксению научите, она у нас такая трусиха.

И пока ошарашенная Вера Николаевна, хватаясь за сердце, хвасталась подарком, перегнулся через стол к Анжеле:

– Я понимаю, ваш супруг человек далекий от искусства, но вы-то, мадам! Неужели не можете отличить китайскую подделку от качественного продукта?

Анжела крякнула, покраснела и криво хихикнула. Леня при этом старательно жевал винегрет и опускал голову все ниже. Уши его пылали факелом, а новая жена не могла сдержаться и больно тыкала в бок.

Ксения уселась на свое место и шепотом обрушилась на Семенова:

– Все-таки сунул эту путевку! И как, спрашивается, Вера Николаевна, почтенная дама, будет рассекать на этих лыжах?!

– Обалденно! – скалился во весь рот Семенов и по-мальчишески радовался. – А лихо мы их отбрили, а? Знай наших! Я еще и… как ее… тетке этой, жене твоего бывшего, нос утер! Она теперь его съест. Я видел – уже начала!

Ксения, глядя на него, только с жалостью качала головой:

– И ведь еще называется директором предприятия…

Через часок-другой гости разгулялись. Кто-то пошел курить, кто-то уже лихо отплясывал под баян, а кто-то громогласно ругал политиков. В этом гаме никто, кроме Ксении, и не заметил, как в дверях появился улыбающийся Димка с тоненькой белокурой девчонкой. Пока парень шарил по комнате глазами в поисках матери, та судорожно толкала локтем своего кавалера:

– Прячься! Они пришли! Прячься, пусть усядутся, а то она тебя увидит и сбежит! Да ложись ты куда-нибудь!

Семенов, недолго раздумывая, рухнул прямо на колени Ксении. Той некогда было даже возмутиться – она судорожно прикрыла голову Семенова скатертью и нервно заулыбалась сыну, махая руками:

– Дима!!! Возле бабушки! Садитесь возле бабушки, она вам там место держит!

Дальше ни Димке, ни его подружке поговорить с матерью не дали – сначала на них со всей заботой обрушилась Вера Николаевна, а потом присоединились и остальные гости. Больше всех старался, конечно, Леонид:

– Дмитрий, убери локти со стола! Я говорю, со стола локти скинь!

– Да это не мои локти, – бычился Димка. – Это дяди Бори.

– Не перечь отцу, – влезала Анжела. – Отец сказал – убери, значит, дяди-Борины убери!

– Димочка, детка моя, не обращай на нее внимания, я же не обращаю, – суетилась возле внука Вера Николаевна, никак не желая принимать новую жену сына. – А ты, Леня, лучше за собой гляди! Чего это ты галстук в селедку повесил?! Рыбак нашелся!.. Димочка, давай я тебе котлеток подложу, только что подогрела. Девочка… Дима, как девочку зовут?

– Рано ему еще с девочками, – не унимался Леонид.

Но мать быстро затыкала ему рот:

– А тебе уже поздно! Вон плешь во всю лысину, а туда же – за молоденькой! Анжела, кушай, кушай…

Ксения не слишком прислушивалась к их перебранке, она толкала Семенова, который с ее колен подниматься, похоже, не собирался.

– Семе… Александр Ильич! Ну что ты там, помер, что ли?! – за рубашку вытягивала она его из-под скатерти. – Ты мне всю юбку помял!

– Ты ж в джинсах! Хотя в юбке б оно удобнее было… – ерничал тот, усаживаясь нормально. – А то прямо как будто на чехлах в машине, всю щеку отлежал…

Ксения и в самом деле к свекрови пришла в вельветовых джинсах и в светлой кофточке. Обалдев от семеновских ароматов, она впервые похвалила себя за то, что в ее сумочке всегда лежит флакончик с любимыми духами – осталась привычка еще со времени ее работы в ателье.

– Давай иди к нам в домик, пока дети заняты. Они тебя не увидят, а потом я с Леночкой поговорю, пусть только поедят сначала.

Семенов молча кивнул, поднялся и, смешавшись с пляшущими гостями, поспешно вышел.

Поговорить получилось минут через двадцать – ребята наелись и подошли к Ксении.

– Мам, мы немного посидим и уедем, ага? – спросил Димка. – Ну чего мы тут долго сидеть будем?

– Подождите… пойдемте-ка на веранду, поговорить надо, – позвала их Ксения и вышла из-за стола.

В это время гостей снова пригласили за стол, поэтому на веранде никого не было.

– А куда вы папу моего дели? – спросила Лена, едва они вышли.

– Какого папу? – наивно заморгала Ксения.

– Обыкновенного, – пожала плечами девчонка. – Возле ваших ворот наша машина стоит.

– Точно, надо сказать, чтоб загнал, – спохватилась Ксения и взяла девчонку за руку. – Леночка, давай-ка в понедельник на операцию, а? А мы с Димкой за тебя переживать станем. Прямо там, в больнице, сидеть будем, пока операция идти будет.

Димка дернулся, Лена вспыхнула до корней волос и прошептала:

– Это папа вас попросил, да? Я ж ему говорила! Я ж просила!

– Тихо-тихо, девочка… – притянула ее к себе Ксения. – Ну что ты придумала-то, дурочка? Ты думаешь, Димка у нас с тобой совсем идиот? Думаешь, в нем ничего человеческого нет, что ли, да? Да если бы ты знала, сколько раз он сам в этих больницах лежал!

Девчонка на плече у Ксении тихо всхлипывала, а Димка, точно сова, таращил глаза и вертел головой от матери к подруге и обратно.

– Ма, я че-то ни фига не пойму… – наконец проговорил он. – Кто-то из нас должен в больницу лечь, что ли?

– Это я-я-я-я должна-а-а… – уже в голос ревела Лена.

– А че не ложишься? – все еще не понимал парень.

– А то и не ложится! – накинулась на него мать. – Сам наговорил девчонке, что не переносишь, когда люди болеют, а ей операцию на глаза делать надо! И медлить нельзя! А она, чтобы ты… короче, из-за тебя она тянет, вдруг ты свое отношение поменяешь!