Дитя раздора - Александр Харламов

Епископы смущенно переглядывались. С одной стороны очень рискованно было доверять судьбы людей в руки неопытного молодого писателя, который и в армии-то не служил, а с другой…Никому не хотелось на себя брать ответственность в принятии такого важного решения, как уничтожение целого поселка. Наконец, эту звенящую тишину разрушил глава инквизиции. Видя сомнение священнослужителей, он принял решение самостоятельно.

– Раз возражений никаких, то Парасюк может приступать к выполнению своего плана. Если в течении двух дней у него не будет никаких внятных результатов, то мы соберемся здесь снова и примем решение по поводу применения военной силы!– епископы обрадовавшиеся, что кто-то сумел взять бразды управления на себя, озвучив крутящееся на языке их общее решение, облегченно выдохнули. Стали по одному выходить из кабинета, благосклонно похлопывая Парасюка по плечу. В конце концов они остались с главой инквизиции одни.

– И что у тебя за козырь в рукаве, который заставит Дворкина нам помогать?– с интересом спросил он.

– Прошу пройти вниз!– улыбнулся Парасюк своей ехидной улыбкой, открывая дверь из зала совещаний.

По коридору управление полиции по Харькову и Харьковской области сновали сотрудники. Они спешили куда-то по своим делам, загруженные по уши нераскрытыми делами, с какими-то объемными папками, флешками, встревоженные и всклокоченные. Один из патрульных, неведомо как забредший на такие верха, вытянулся при виде Парасюка с главой инквизиции в струнку и громко пробасил:

– Здравия желаю, пан генерал-майор!

– Вольно, сержант!– благосклонно кивнул ему глава Святой инквизиции, недовольно поморщившись. Он редко появлялся на людях, не стремясь к общению, привыкший к уединению, он избегал встреч с остальным человечеством, кроме своих подчиненных, предпочитая живому общению, чтение книг и исторических манускриптов. Он был уверен, что именно в них хранится генетическая память и мудрость прошлых поколений, а не чем-то другом.

– И куда ты меня тащишь!– ворчливо переспросил он Парасюка, целеустремленно идущего куда-то вперед. Они спустились на лифте. Свернули направо по коридору. Мимо, широко виляя крутыми бедрами, прошла пресс-атташе службы, мимоходом кивнув офицерам. В фойе людей было мало. Дежурный сидел за решетчатым окном, словно сам находясь под следствием. Напротив него на узких неудобных лавочках примостились посетители. Окинув их недобрым взглядом глава инквизиции осенил себя крестным знамением. Уж слишком разномастной и яркой была эта публика. От путаны с потекшей тушью, до какого-то молодчика, украшенного с ног до головы мало понятными татуировками.

– Парасюк!

– Секундочку!– не дал договорить ему старший инквизитор, набирая на массивной металлической двери четырехзначный код.– Прошу…– он распахнул дверцу, пропуская старшего по званию вперед. Глава охотников за нечистью хорошо знал это помещение. Именно тут и находилась основная база Харьковской инквизиции. Именно здесь, в подвале была ее святая святых, а так же камера для ведения не совсем законного следствия, от которого, еще со времен средневековья их организация и не думала отказываться.

– Так что за сюрприз ты мне…

Парасюк обогнул своего начальника и угодливо распахнул перед ним еще одну дверь. В сыром полутемном подвале тускло светилась одинокая настольная лампа под легкомысленно розовым абажуром. В углу ютились узкие нары, наспех сбитые из необструганных досок. Посреди камеры стул, за котором восседал огромного и диковатого облика мужчина в красном островерхом колпаке и кожаном фартуке. В камере было душно. По крупным буграм мышц палача текли тонкие струйки пота, вены на руках вздыбились, отливая синеватым оттенком в бледном свете настольной лампы. Перед мужчиной на стол, привинченном к бетонному полу длинными болтами, лежал набор инструментов, от которого, даже у видавшего виды главы инквизиции, побежали мурашки по коже. Здесь лежало несколько разномастных щипцов, портняжьи булавки с яркими пластмассовыми головками, наколотые в мягкую подушечку, ножи разных видов и размеров, конский волос, молоток и чистый лист бумаги.

Повернув голову на нары, глава инквизиции испуганно ахнул. На них, вжавшись беззащитно в самый угол, сидела самая могущественная ведьма Харьковского Ковена колдуний – Алаида Шпиц. На ней было испачканное и кое-где разодранное изумрудного цвета платье в пол. На гладком плече виднелся синий кровоподтёк. Волосы растрёпаны, а на затылке выдраны крепкой рукой мучителя. Губы разбиты, нос чуть свернут набок. Под ним засохла корочка крови. Глаза испуганно метаются по камере, ища укрытие от страшного палача, глупо и несуразно выглядевшего в своем колпаке. Руки со сбитыми костяшками, обхватили колени, плотно прижатые к туловищу. Тело бьет крупная дрожь, несмотря на царящую в камере жару.

Последний раз глава инквизиции видел Алаиду Шпиц очень много лет назад и тогда она ему запомнилась яркой и своенравной женщиной, которая вызывает у нормального мужчины острое и непреодолимое желание обладать такой красавицей. Сейчас от того образа мало что осталось. Лишь только цвет волос, да милые ямочки на щеках. Совсем как в молодости, будто и не было ста лет со дня их последней встречи.

– Это и есть твой сюрприз?– строго спросил инквизитор у Парасюка, стараясь спрятать глаза от испуганного, ищущего защиты, взгляда Алаиды.

– А разве нет?– Парасюк прошелся по камере. Подошел к столу с пыточным инструментом, с любопытством покрутил в руках щипцы и брезгливо поморщившись положил обратно.– По-моему о таком сюрпризе можно только мечтать…В наших руках оказалась самая могущественная чародейка Европы, ближайшая подруга ведьмы, которая пробудила Шарук Хана и…– он сделал томительную паузу.– Что немаловажно в нашей ситуации Александра Дворкина!

– Это какой-то кошмар!– трясущимися губами прошептала Алаида. Она была сильно напугана, что для нее было уже необычно. Колдунья резко бросилась вперед, намереваясь бросится в ноги главе инквизиции, но серебряные кандалы, одним концом прикрученные к полу, вернули ее обратно. Неприятно запахло паленой кожей. Глава охотников за нечестью с недовольством заметил, как на запястье у ведьмы расплывается багровый ожог. Она взвизгнула и шарахнулась обратно. Палач рассмеялся.

– Я ни в чем не виновата!– промямлила Шпиц, дуя на ожог.– Это Агрида! С нее и спрашивайте.

– Мы к вам по другому вопросу, моя дорогая!– Парасюк склонился над ее лицом, борясь с ужасающим желанием ударить беззащитную женщину по лицу. Ему вдруг захотелось бить ее пока хватит сил, пинать ногами, рвать зубами ее кожу, ощущая на губах соленый привкус крови ведьмы.

– Александр Нифонтович!– громко окликнул его глава инквизиции, заметив необычное для своего сотрудника возбуждение.– Ближе к делу. У меня нет времени слушать это все…

– Ты, тварь!– Парасюк, пожирающий Алаиду горящими глазами, больно ткнул ей в лоб пальцем.– Немедленно звонишь Дворкину и просишь его помочь вернуть Шарук хана в небытие. Туда откуда его вытащила твоя подруга.

– Иначе что?– дрожащим голосом спросила Алаида, подавшись назад, чтобы не касаться мундира Парасюка.