Творец Заклинаний - Себастьян де Кастелл

Итак, я должен шпионить за женщиной, которая спасла мне жизнь.

— А взамен гарантируется, что мне позволят и дальше проходить испытания, — сказал я. Эти слова уже сами по себе звучали как предательство по отношению к Фериус. — Но разве испытания не будут приостановлены до избрания нового Верховного мага клана? Разве у Совета нет более важных дел, чем решать, кто из посвященных получит имя мага?

Мере-сан смерила меня тяжелым взглядом, но я уже подустал от этих игр. Мне надоело выделываться, чтобы ее развлечь.

— Нет, прошу. На этот раз — просто ответьте.

Пожалуй, она и в самом деле сильно устала — иначе врезала бы мне заклинанием.

— Испытания сейчас важны, как никогда прежде. Только они и имеют значение.

— Но почему?

— Потому что я так и не подарила мужу наследника, — сказала она почти шепотом. Ее голос был полон… чего? Грусти? Сожаления? Вины? И чего-то еще… Решимости. — Что важнее для мага, чем даже его собственная сила, Келлен?

Я вспомнил слова Ра-мета, сказанные прошлой ночью.

— Сила его семьи.

Мере-сан кивнула.

— Среди нас не осталось достаточно могущественного мага, чтобы удержать клан лишь собственными силами. Другие могут вмешаться и попытаться убить его, чтобы взять корону себе. Поэтому следующий Верховный маг клана должен иметь сильный род. Семью — слишком могущественную, чтобы кто-то посмел бросить им вызов. Династию.

Она усмехнулась.

— Если сила кровной линии будет определяться при помощи испытаний, эти трусы из Совета не побоятся голосовать против мага, который может стать новым правителем. Их руки останутся чисты.

Я представил, как Pa-мет использует этот шанс, чтобы наказать тех, кто его не поддержал. Он был готов убить моего отца, просто чтобы увеличить собственные шансы. Проклятие! Теперь он тем более попытается извести нашу семью.

— Тебе не стоит бояться Ра-мета — если именно из-за него ты так скривился. Совет издал указ: никаких междоусобиц, пока новый Верховный маг клана не получит корону.

— А что потом? — спросил я, слыша, как дрожит голос. — Что станет с моей семьей, если мы с Шеллой не… Если отца не выберут?

— Вас отправят в изгнание, — ответила вдова. — Не новый Верховный маг клана, конечно. Это не лучший способ начинать правление. Но если Pa-мет станет Верховным магом клана, совет изгонит Дом Ке.

Изгнание… Семья джен-теп, скитающаяся по миру, без союзников, без клана и без доступа к Оазису. С годами даже магия моего отца ослабнет. Это смертельный приговор для всех нас.

Несколько секунд Мере-сан смотрела на меня, на лице ее я видел сочувствие, и от того сделалось только хуже.

— Мы — народ магии, — тихо сказала она, — и не можем допустить вендетту между домами. Лучше одна несправедливость, чем десятилетия или даже столетия кровавых распрей.

Она взяла мою руку с золотым диском в ладони и сжала ее в кулак.

— Надеюсь, ты вскоре обретешь свою магию, сын Дома Ке.

Была уже поздняя ночь, когда я покинул маленькую хижину Мере-сан. В кармане по-прежнему лежала колода Фериус и золотой диск. Их вес словно тянул меня к земле — вес предметов, которые использовались, чтобы манипулировать мной. Мне вспомнились шуточки Фериус насчет магии джен-теп. Если ее послушать, мое желание обрести силу начинало казаться наивным и детским. Только вот это единственный способ обеспечить безопасность моей семье.

Я не знал, кому верить, но точно знал, что сделали бы мои родные.

«Джен-теп должны быть сильными», — сказал бы отец.

Мать просто посмотрела бы на меня и сделала свой обычный ободряющий жест — обвела кончиком пальца мою левую глазницу, словно желая уверить, что все будет хорошо.

Шелла повела бы себя как всегда — сказала бы, что я сам во всем виноват и надо просто усерднее работать.

А мне просто хотелось поговорить с кем-нибудь, кто не станет меня осуждать или потешаться надо мной.

Нифения…

Шелла сказала, что Нифения искала меня. Как это выглядело, когда она стучала в нашу дверь, спрашивая обо мне? Была ли в ее глазах тревога? Или, может, не только она? Плакала ли Нифения, когда родители не позволили меня повидать?..

Все это глупые детские фантазии, конечно. Как и мое внезапное желание ее разыскать. Было уже поздно. Вдобавок вдовствующая княгиня вполне могла отправить одного из своих стражников, чтобы проследил за мной. Плюс к тому утром Шелла наверняка демонстративно спросит меня в присутствии отца, вернул ли карты «дароменской женщине». Это единственное, чем я мог оправдать свою задержку после встречи с вдовой. Придется сперва отыскать Фериус, а уж потом мечтать о романе с Нифенией.

У нас не такой уж большой город — около пяти миль в диаметре и тысячи три жителей. Однако найти среди них всех одного-единственного человека было бы нелегко. Если б я не знал, где искать.

У нас пьют вино и пиво, а еще — местный алкогольный напиток из абрикосов и гранатов под названием дайизил. Правда, пьют в основном в кругу семьи — в спокойной и чинной обстановке. Это совсем не подходило для Фериус, и потому я отправился к городским гостевым домам. Их — предназначенных для чужеземцев — в городе было пять, и лишь в трех подавали крепкий алкоголь.

* * *

— Ее здесь нет, — сказал тонкогубый ше-теп за стойкой. Он вообще соизволил ответить, лишь передвинув пару дубовых бочек.

— Но ты видел именно ее, так?

Выпуклый животик, нелепо сочетавшийся с худым телом, заколыхался, когда ше-теп рассмеялся.

— Рыжая дароменская женщина в шляпе? Как думаешь, сколько таких здесь ошивается?

— И когда она ушла?

На его лице появилось задумчивое выражение. Похоже, с примесью досады. Трудно было сказать наверняка.

— Пожалуй, пару часов назад. Она сказала, что мое пиво на вкус, как коровья моча, и ушла поискать что получше. — Он указал на дверь. — Попробуй заглянуть в «Ночной зов». На площади Веда, около четверти мили дальше по улице.

— А почему не «Честь сокола»? Он ближе.

— Она сказала, что уже была там. Сообщила, что у них пиво — как кошачья моча. Видимо, эта госпожа считает ее еще хуже коровьей.

Я вышел из гостевого дома и отправился через трущобы к площади Веда. Не знаю, была ли Фериус в «Ночном зове» и с чьей мочой сравнила тамошнее пиво. В любом случае, когда я ее нашел, у нее были более важные дела.

Вход на площадь был загорожен спинами дюжины посвященных, одетых в белые рубашки. Я узнал некоторых из своего класса. Но вот что происходит на площади, понять было решительно невозможно. Зато не оставалось сомнений, что Фериус там.