Анкер - Артемий Лукьяненко

— Ты такая странная! Я сочувствую твоему отцу.

— Он мне не отец, — Рейн присела на край кровати и стала подравнивать ногти на руках маникюрными ножничками, взяв их из косметички на туалетном столике, — Но проще подыгрывать ему, чем признавать, что у меня больше нет семьи… подашь пилку? Корнелиус сохраняет в моей комнате всё, как раньше, даже пыль сам стирает и полы моет…

— Трагическая история маленькой сиротки? — я покопалась в сумочке и достала плоскую палочку.

— Лучше ту, другую, — Рейн порылась в косметичке и достала пилку с более мелким покрытием, — Эта следов не оставляет… а насчет сиротки ты не права. Я вынуждена была покинуть дом пять лет назад. Странствовала, прошла три королевства… а здесь встретила Корнелиуса. Он славный малый, любит свою работу и всех вокруг. У него супруга и дочь умерли от песчаной чумы. А вскоре он встретил меня… мне было тогда плохо. Очень плохо. Полагаю, он просто нуждался в ком-то, кого мог бы защитить, но со временем и я к нему прикипела. Корнелиус давал мне кров и пищу, я же помогала ему в лавке — я достаточно осведомлена в травах и лекарствах, чтобы не быть обузой. Мне кажется, что он уже забыл родную дочь, я заменила её полностью.

Я уставилась на Рейн, пытаясь понять, правду ли она говорит. Пусть Корнелиус и не родной её отец, но если он её спас, воспитал, так любит…

Кем надо быть, чтобы говорить о нём с таким пренебрежением?

Едва наметившаяся у меня симпатия к Рейн начала стремительно таять.

— Потом… потом события завертелись, и так случилось, что я присоединилась к протекторам, — скомкала историю Рейн. — Меня забрали в Фокус, я стала служить Декаде и па… Корнелиусу пришлось смириться.

— Можешь, наконец, объяснить, что такое эти ваша Декада и Фокус?

Рейн вздохнула, закатила глаза.

— Декада — это название десяти миров, соединенных артериями, проложенными сквозь лимфу. Главная резиденция анкеров десяти миров, расположенная в оазисе посреди лимфы, называется Фокусом. Считается, что она — сердце мироздания, хотя насколько в его центре — трудно определить. Фокус — дом не только для анкеров и их регентов, но и, по особым дням, еще для представителей миров, поверенных.

— А лимфа…

— Просто вещество между мирами, — резко произнесла Рейн. — Или, скорее, отсутствие вещества.

— А я анкер? Что это… то есть кто это?

— Тот, кто формально владеет миром, — Рейн подчеркнула интонацией слово «формально». — Анкерам сообщают кто они такие лишь по достижению совершеннолетия, в двадцать один год. Большинство так и остаются в своих мирах, наслаждаются жизнью — анкеры находятся на содержании Декады. А их функции в Фокусе выполняют поверенные.

— Серые кардиналы? — понимающе кивнула я.

— Нет. Декада не занимается религией.

— «Серый кардинал» — это тот, кто на самом деле правит, втайне, — объяснила я.

Рейн пожала плечами:

— И политикой Фокус тоже не занимается, он лишь поддерживает мир и торговлю.

— Как туда добраться?

— Даже если расскажу, ты не поймешь. Это работа протекторов, анкер, — Рейн отмахнулась, — Как будешь готова, мы нырнем в лимфу и вынырнем непосредственно в Фокусе. Там должен ждать Эд, я передам тебя ему, он передаст тебя твоему регенту, мы доложим о нападении, отчитаемся о нарушенных табу. Если наши действия посчитают правильными, я попрошу сменить слой. И мы больше никогда не увидимся.

— Так будет лучше. Если у вас с Эдвардом возникнут проблемы из-за меня, постараюсь помочь, чем смогу. Дам показания или объявлю вам благодарность… я же, наверное, имею такое право? Хоть за меня и правит «регент»?

— Я ожидала какой угодно реакции, но только не такой, — произнесла Рейн, помолчав, — Начиная с того, что ты даже не стала объявлять меня лгуньей или настаивать на том, что других миров нет, и заканчивая тем, что веришь всему, что я говорю.

— Ну, это ведь правда?

— Пока что да, — Рейн пристально на меня смотрела.

Я пожала плечами.

— Если честно, мне абсолютно все равно, что происходит вокруг меня. Главное, чтобы моя семья была в безопасности.

— Но твоя мать…

— Знаю. Знаю, — я отвернулась, — Но у меня еще есть брат. Он учится в универе на втором курсе. Есть и отец… но у него давно другая семья, мы очень редко видимся.

Рейн о чем-то думала.

— Есть хочешь? — спросила она, — Сразу предупреждаем, что чужая еда может казаться безвкусной или даже противной. Не понаслышке говорю, мы сами проходили через это.

Она встала и махнула мне. Я наконец-то отлипла от дивана и прошла вслед за ней в столовую, расположенную в следующей комнате, в жилой половине лавки.

В качестве позднего завтрака мне предложили воду с лимоном и тарелку сухофруктов. На вкус и то, и другое показалось крайне странным: лимон в воде не чувствовался, зато вода воняла сероводородом, а о сухофруктах и говорить нечего, я их и дома терпеть не могу. Кроме того, после пережитого поесть было трудно в принципе, но Рейн велела съесть все без остатка, говоря, что я просто не понимаю, насколько голодна, и могу в любой миг откинуть ноги от изнеможения. И пускай кусок в рот не лез, я послушно съела все предложенное.

— Рейн, а чем у меня руки смазаны?

— Не руки, а ссадины на руках, — Рейн, чтобы развлечься, крутила юлой пустые пиалы, — Еще в поезде, видать, заработала. Это масло белого дуриана, оно имеет ряд целительных свойств, но жутко воняет, как и ваш дуриан. Ты не чувствуешь запаха из-за нырка, вот и все.

— Не знаю такую болезнь, "нырок", но мы-то обоняние не потеряли, — буркнул купец.

— Я знаю десятки запахов куда более несносных, — ответила Рейн, осознав свою оплошность и уводя разговор в сторону.

После завтрака я хотела было выйти из лавки и немного погулять по новому миру, но Рейн пресекла эту попытку.

— Нет! — она замахала руками, — Уши и глаза врага могут быть где угодно. Нам следует немедленно отправляться в путь, если ты готова.

— Рейн, — жалостливо промолвил купец, — Ты взаправду уходишь? Могу я надеяться, что ненадолго?

— Я постараюсь погостить у тебя, как представится выходной, — девушка обняла отца на прощание, взяла меня за руку и провела через комнаты к черному входу — низкой покосившейся деревянной двери со скобой вместо ручки. Корнелиус так и остался стоять, печально глядя ей вслед. Выйдя в сонный переулочек, Рейн удостоверилась, что никого нет, после чего закатала рукав и сверилась с часами.

— В пяти мирах сейчас ночь, в двух поздний вечер, Земля отпадает, на Орте лютая зима…

Она вдруг замолчала, бросила быстрый взгляд на скрипнувшую