Мой личный Галатей - Татьяна Владимировна Луковская

девушки отличаются от парней не только физиологией, — Настя стала говорить медленно, тщательно подбирая слова, — они и думают, и чувствуют немного по-другому.

— И начинают очень издалека.

— Ну, давай не из далека. Во-первых…

— Ого, значит и во-вторых будет? — Ванька крутил на пальце кольцо брелока с ключами.

«Ну, надо же, занервничал».

— Во-первых, девушки очень долго и тщательно продумывают свой образ. Прежде чем выбрать какое-то платье, они перемеряют у зеркала не один наряд. Да, в итоге они могут сделать неправильный выбор или ваши вкусы не совпадут… Но можно ведь и промолчать, просто промолчать, никто ведь не заставляет сыпать комплиментами. Одежда, прическа, маникюр — это наши болевые точки, по ним бить нельзя. Это как у ребенка конфету отнять.

— То есть, если она оделась как пугало, я должен радоваться, что рядом с нами ни одна ворона не сядет… О-о, психолог, не надо губы дуть, я чисто теоретически, к тебе это не относится. Ты даже в отцовской фуфайке на речке ничего так смотрелась.

— Не подлизывайся. Во-вторых, девушки хотят, чтобы их иногда просто пожалели. Не подбодрили дурацким смайликом, а просто посочувствовали.

— Поныть с ними, чтобы они еще больше раскисли…

— Да не раскиснут они еще больше! — Настя выбилась из ровного тона. — А заигрывать с другими телками прямо на глазах у любимой девушки, так это вообще свинство!

— С кем это я заигрывал?

— С курицей этой, официанткой! Ты ей глазки строил!

— Я ей?

— Да, и улыбался так приторно.

— Насть, ты меня к официантке приревновала? Мелочь, да ты ревнивица! — Ванька в первый раз нежно обнял ее, притягивая к себе.

Настя начала таять и, наверное, растаяла бы, если бы он не добавил:

— Кому бы еще пойти глазки построить, чтобы ты смешно так поревновала?

— Ну, знаешь, — вырвалась она из сладких объятий, — а угощать девушку булочками, которые другая испекла, так это вообще совести не иметь, здесь даже блюющие смайлики отдыхают!

— В смысле другая? Так вон откуда ноги растут, ты в телефон мой лазила? — Ванька сурово сдвинул брови. — Насть, я не люблю, когда по карманам и по телефонам лазят, даже если это очень симпатичные девушки.

— Я никогда по чужим телефонам не лазила! Больно нужен мне твой телефон! И сам ты мне не нужен! Я все, что хотела сказать, уже сказала, а там живите как знаете, можешь ее хоть каждый день блюющими смайликами заваливать! — она развернулась уходить, но Ванька схватил ее за руку.

— Если ты в телефон не смотрела и эсемески не читала, с чего ты решила, что это «та другая» булки пекла?

— Колька с Юлькой сказали, что ты у Ирки десерт на сватовство заказывал. Вань, пусти. Я знаю, что ты с ней встречаешься, что вы жить вместе собираетесь. Ты сам сказал мне, что ее любишь.

— Если все это знаешь, зачем позвонила? — Ванька разжал пальцы, рука безвольно упала.

— Отбить тебя хотела, да как-то опять не вышло, — Настя рассматривала запыленные носки лакированных туфель.

— Я же такой неидеальный, шучу не к месту, бабник конченный, — Ванька заложил руки в карманы.

Настя молчала.

Ванька опять достал ключи и начал ими со злостью вертеть.

— Насть, почему нельзя просто у меня спросить, а не додумывать? Я тебе тоже могу целый список претензий вывалить. Ты меня подманиваешь и отталкиваешь, подманиваешь и отталкиваешь, думаешь, меня надолго хватит? Парни тоже ласки хотят, чтобы их там по голове погладили, за ухом почесали.

— Вань, брось ту другую с ее булками, давай еще раз попробуем, — голос сорвался. — Я тебя за ушком чесать буду, честное слово.

— Ну, можешь уже начинать.

Настя осторожно коснулась пальцами стриженных волос. Ключи с громким плюхом ушли в черную воду.

— Ой! Уронил, — сконфуженно улыбнулся Иван. — Теперь на лавочке в парке ночевать придется, родители в деревню уехали.

— Вань, вот зачем ты ключи выбросил? — Настя слегка потрепала афериста за ухо, — Я и так тебя на чай собиралась пригласить.

— Я вообще-то на кофе рассчитывал, — мужские руки опять ласково обвили ее талию.

— Я не умею кофе варить, — покраснела Анастасия.

— Я тебя научу, сейчас пойдем, все что нужно купим: турку, кофе, сладкое…

— Эклеры. Вань, а ты с той кофе пил? — Настя заглянула в зеленые глаза.

— Пил… В смысле, просто пил кофе, а не кофе пил. Я уже забыл, когда я непросто кофе пил.

Настя ласково провела рукой по гладко выбритой щеке.

Они, беспрестанно целуясь, ввалились в пустую квартиру. Настя включила свет, поставила пакет с покупками на тумбочку. Ванька тут же погасил электричество.

— А кофе? — промурлыкала девушка.

— Завтра в постель, — прижал он крепко ее к себе. — Наконец-то я с тебя эту клумбу сниму, красивую такую клумбу, но без нее лучше.

— Драные штаны свои тоже снимай.

— Само-собой…

Было тихо, из-за закрытой двери долетал легкий гул холодильника. Пара лежала обнявшись, уткнувшись друг в друга носами.

— Ты как? — хрипло спросил он.

— Как твоя женщина.

«Женщина — красивое слово».

— А я знал, что ты такая. Еще в лифте тогда понял.

— Какая? — Настя погладила крепкое плечо.

— Зажигалочка. Для первого раза очень даже хорошо.

«А ты не такой опытный, как я думала, и это тоже О-очень даже хорошо. Потому что мне любимый нужен, а не опытный».

— Родители с утра не вернутся, а то мы там в коридоре одежду расшвыряли?

— К обеду приедут. Успеешь кофе попить и слинять.

— А если я за ночь еще кофе захочу? — он подгреб ее под себя.

— Вся ночь наша.

Настя с трудом разлепила глаза, в окно било яркое солнце. Рядом, мерно похрапывая, спал Ванька. «Как светло. Сколько времени?» Она потянулась за телефоном: «12.30. Сколько-сколько⁈» Резкий свист чайника на кухне был ей ответом.

— Вань, Ва-ня! — стала Настя дергать спящего.

Парень что-то пробурчал и отвернулся на другой бок.

— Вань, мы проспали! Родители дома!

Соня медленно открыл глаза.

— Значит, эклеры вместе трескать будем, не зря так много нагребли.

— Вань, какие эклеры? Давай в шкаф, — Настя потянула его за руку.

— Обалдела, какой шкаф? Там в прихожей мои кроссовки стоят, и где-то джинсы с футболкой валяются. И вообще, у меня клаустрофобия, я даже в лифтах один ездить боюсь. Насть, да не трясись ты так, мы же взрослые люди.

— Обедать идите, взрослые люди, — раздался суровый голос матери из-за двери.

Как-то не очень романтично начиналась взрослая жизнь.

5.3

Обед проходил в напряженном молчании, ложки не в такт постукивали о дно тарелок, смущались дети, смущались родители. Обстановку разрядил Иван непринужденным вопросом:

— Теть Валь, ну как там сватовство прошло? Сваты ничего?

— Ой, Ваня, и не спрашивай, — мать сразу оживилась, подсаживаясь к будущему зятю поближе, — вроде бы все и ничего. Посидели, поели, выпили немного. И сваты на вид