Морская ведьма - Сара Хеннинг

– Хэй, аккуратнее, девушка, – предостерегает господин Олсен, портной. Он отводит Аннамэтти на безопасное расстояние прежде, чем я успеваю добежать до нее. – Подойдешь еще ближе и поджаришься вместе с поросенком.

– Спасибо, – кланяется Аннамэтти. – Я прошу прощения.

– С кем ты здесь? – интересуется он.

– Я пришла на праздник с…

– Со мной, – вмешиваюсь я и увожу ее из-под сердитого взгляда портного. – Спасибо вам, господин Олсен.

– Нам нужно придумать тебе правдоподобную легенду, – шепчу я, увлекая девушку за собой к замку.

Горожане любят болтать – особенно если дело касается меня. Но для короля и королевы нужно более серьезное объяснение, если их сына увидят в ее компании. У хорошенькой девушки без знатной фамилии нет шансов – уж я-то знаю.

Мы решили, что у Аннамэтти будет такой же титул, как у Анны: баронесса. Баронесса из далекого города Оденсе приехала посмотреть на наш необыкновенный Литасблот. Ее компаньонка заболела, и тетушка Ханса взялась за лечение. А я временно взяла на себя роль сопровождающей и экскурсовода. Да, это сработает. Еще одна ложь на моей совести. Наверное, есть доля правды в городских сплетнях о том, что я лгунья и принцу не стоит мне доверять. Но мне легче смириться с этим, чем сказать сейчас правду, пытаясь заслужить их одобрение.

– Когда мы увидимся с Ником? – спрашивает Аннамэтти, когда ей надоедает в очередной раз репетировать свою легенду.

– Не переживай, – я показываю на громадную каменную твердыню на холме. – Он ждет меня там.

Аннамэтти смотрит в указанном направлении.

– Замок Ольденбургов, – говорю я. – Ему пятьсот лет. Сквозняков там не меньше, чем на рыбацкой лодке.

Я веду русалку через сад королевы. Там растет огромное количество тюльпанов всех возможных расцветок. Аннамэтти показывает на тюльпан и заявляет, что это самое прекрасное, что доводилось видеть в жизни. Пока девушка не замечает следующий цветок и утверждает то же самое. Так продолжается некоторое время.

– Я обожаю садоводство, – признается она.

Аннамэтти раскрывает рот от удивления, когда мы добираемся до радости и гордости королевы – статуй членов королевской семьи. Каждая фигура ростом выше лошади и окружена клумбами с тюльпанами. Король с королевой изображены в день их бракосочетания. Поверхность мрамора гладкая и блестит от времени. Рядом с ними недавно выполненная фигура Ника – три с небольшим метра высотой и напоминает гальюнную скульптуру, украшающую носовую часть огромного корабля.

– Это… он?

Девушка встает на носочки, но не может дотянуться кончиками пальцев даже до небрежно расстегнутого ворота рубашки принца.

– Он выглядит иначе, чем в моей памяти. Жестче, я бы сказала, – смеется Аннамэтти.

Мы поднимаемся по лестнице. Наверху стоит Ник, коротая время за созерцанием Хаунештадской Бухты. Юноша недавно вернулся из поездки на фермы и вымылся. На его еще влажных волосах покоится легкая корона. Ник обязан носить украшение во время фестиваля. Я считаю, что он смотрится глупо – наряженный в традиционный хаунештадский парадный костюм, голубой с золотом. Но королева Шарлотта, уроженка северных фьордов, чтит обычаи. Она настаивает, чтобы во время больших скандинавских праздников кронпринц выглядел, как на официальном королевском портрете.

– Эви, наконец-то, – оборачиваясь, он видит сначала меня. Но когда его взгляд падает на Аннамэтти, Ник замирает и не может оторваться от ее лица. И только губы шевелятся, произнося:

– И ты привела подругу…

Я улыбаюсь и подвожу девушку к нему.

– Ваше Королевское Величество, это баронесса Аннамэтти. Аннамэтти, это кронпринц Николас.

Искорка загорается в глазах Ника, когда он встречается с Аннамэтти взглядом. Поначалу я думаю, что друг узнает ее – тут же поймет, что это спасшая его девушка. Или Ник тоже видит нашу прежнюю погибшую подругу, уловив сходство их имен.

Но вскоре становится ясно: дело вовсе не в этом. С Ником происходит что-то, чего я ни разу в жизни не видела. Он заливается густым румянцем. Клянусь Урдой, его щеки краснеют так сильно, что кронпринцу приходится посмотреть на меня, прежде чем отвести взгляд.

Ник считает ее красивой.

И это действительно так – она прекрасна, – но его реакция… такого еще не случалось.

Стыдно признаваться, однако я чувствую укол ревности, пронзающий грудь. Обычно все внимание Ника сосредоточено на мне. И юноша никогда не смотрел на меня так. С другой стороны, если бы смотрел, мы вряд ли остались бы друзьями. Интересно, он так же себя чувствует, когда видит меня с Икером? Уф, я не хочу думать об Икере. Я стою между Ником и Аннамэтти, неловко им улыбаюсь и борюсь с желанием убежать. Страшно представить, что может случиться, если оставить их одних.

– Очарован, – наконец находит подходящие слова Ник. Румянец все еще ясно сияет на его щеках. – Откуда ты знаешь Эви? Я думал, что знаком со всеми ее друзьями.

Я отвечаю за нее.

– Ее компаньонка заболела, пока они добирались сюда из города Оденсе. Тетушка Ханса занялась ее лечением. Аннамэтти очень хотелось побывать на настоящем Литасблоте. Я предложила сопровождать ее. – Я дотрагиваюсь до руки девушки. – И знакомство с кронпринцем – неплохо для начала, правда, Аннамэтти?

Она расплывается в улыбке:

– Очень даже неплохо.

Нику удается восстановить свой нормальный цвет лица. К нему на помощь приходят воспитание и манеры. И чувство юмора.

– Да, я то еще зрелище. Почти метр девяносто роста и стальных мышц, – он поднимает жилистую руку и демонстрирует бицепс. – За мной постоянно таскаются какие-то люди, как утята за мамой-уткой, и просят открутить заевшие крышки.

Я подмигиваю Аннамэтти.

– Это правда. Никто, кроме него, не способен открыть намертво закупоренную банку. – Я веду себя, как и полагается хорошему другу. Я нормально отношусь к происходящему. Правда, все в порядке.

Аннамэтти продолжает улыбаться, но выглядит немного растерянной. Она много знает о надводном мире – но, очевидно, не настолько, чтобы отличить банку с закручивающейся крышкой от обычной банки. Я радостно смотрю на Ника и собираюсь сменить тему, чтобы спасти девушку.

– Итак, сейчас на повестке дня нет зловредных банок. Кронпринц Николас, а не пойти ли нам поглазеть на выставку домашнего скота?

– К чему вся эта официальная вежливость? Меня можно называть просто Ник, – отзывается он, обращаясь к Аннамэтти. – Эви просто шутит. Мне наплевать на титулы.

Он дотрагивается до короны у себя на голове и снова краснеет.

– И на короны…

Аннамэтти кивает:

– На что тебе не наплевать?

– На музыку, например.

– Я люблю петь. – В моем горле образуется ком при этих ее словах. Я смотрю на русалку и вижу свою потерянную подругу, которой, как утверждает Аннамэтти, она не является. У подруги был ангельский голос – спросите любого в Хаунештаде.