Им помогали силы Тьмы - Деннис Уитли

Малаку отрицательно покачал головой.

— Для вас это невозможно. Вся зона побережья на три мили в глубину объявлена закрытой, вход разрешен только по пропускам. У Вилли фон Альтерна есть пропуск, потому что он дважды в неделю возит на грузовичке продовольствие в Вольгаст — огромное количество пищи необходимо для военнопленных, согнанных на работы на Пенемюнде, хоть их там и держат впроголодь. Да и нам кое-какое подспорье с реализацией сельскохозяйственных товаров. Но тут есть закавыка: вы с Вилли совсем друг на друга не похожи, так что этот вариант отпадает. А вот до Грейфсвальда он вас подбросить, конечно же, может.

— Вот это славно. Когда у него следующий рейс?

— Завтра, в пятницу. Но завтра 4 июня, и, по гороскопу, вам следует проявлять осторожность, чтобы опасные предприятия не выпадали на 4-е и 8-е числа каждого месяца, а также на производные от них — этих чисел вам следует избегать. И не улыбайтесь, пожалуйста, я знаю, что говорю. Следующая поездка Вилли приходится на понедельник, ваш счастливый день недели, из чего можно сделать вывод, что она может оказаться для вас плодотворной.

В течение последующего часа Грегори и Купорович изучали вместе с доктором крупномасштабную карту окрестностей Пенемюнде и вели разговоры о ходе военных действий на фронтах Второй мировой, потом Хуррем проводила их через заросли кустарника к помещичьему дому.

Уик-энд прошел без особых событий. Грегори предложил, что, пока они живут в Сассене, Купорович будет помогать по хозяйству. Вилли фон Альтерн, прослышав об этом, стал гораздо приветливее: казалось, его затуманенные ранением и контузией мозги ни на чем другом, как на делах текущих, связанных с работами по хозяйству, сосредоточиться не могли. А такое щедрое предложение со стороны старого друга его покойного кузена очень ему польстило и расположило в пользу Грегори и его «денщика». Во время войны, когда все трудоспособные мужчины на фронте или служат где-то далеко от дома, помощь такого здоровяка — настоящий подарок.

Рано поутру в понедельник грузовичок нагрузили продуктами, и Грегори поехал вместе с Вилли в Грейфсвальд. Прокатив двенадцать миль по ровной, как стол, местности, они приехали, и Грегори вышел на главной площади городка. Грейфсвальд оказался одинаковым с Гримментом немецким заштатным городишкой: все здесь было выстроено по заранее установленному шаблону: жилые кварталы, заводишки местного значения, ратуша, полицейское управление, городской госпиталь… и все. К десяти утра с небольшим возникла проблема — а что делать дальше?

К половине десятого у продовольственных магазинов начинали выстраиваться уже привычные глазу очереди, а по улицам заковыляли инвалиды-фронтовики. За какие-то полчаса Грегори обошел все окрестные табачные лавки, скупая сигареты: где сколько продадут. В общей сложности накупил шестьсот штук или около того. Идти больше было некуда, время детское, и он пошел на центральную площадь.

Там он, естественно, обнаружил лучший — по внешнему виду — отель, осведомился о цене за номер, при этом рассказал, что он в отпуске и хочет немного порыбачить в заливе Грейфсвальда. Но хозяин гостиницы печально покачал лысой головой и сказал:

— Каких-то несколько лет назад, господин майор, я бы лично проводил вас в те места, где самый лучший клев, но уже несколько лет как военные окончательно наложили лапу на наше море и нашу землю. В радиусе пятидесяти миль вам, извините, ничего не светит. Но может, вам как человеку военному удастся получить у военного коменданта пропуск, я, правда, в этом сомневаюсь. Уж очень они там секретничают и строжайше запретили появляться в окрестностях большого полигона на Пенемюнде. Грегори поблагодарил его за совет, хотя на самом деле решил воспользоваться советом лишь в самом крайнем случае. Его фальшивые документы в общем были в порядке, но он знал, что немцы из предосторожности время от времени изменяли форму и шрифт документов, поэтому лишний раз рисковать не стоило.

В близлежащем кафе Грегори заказал рюмку бренди и подсел за столик к двум выздоравливающим после ранения офицерам. После непродолжительных пристрелочных разговоров о том о сем, он невзначай затронул и тему рыбалки, на что старший из двух немцев, седовласый капитан, только пожал плечами:

— Вам в этих местах, господин майор, никак не удастся порыбачить — такие вот времена настали. Выходить в море разрешается только местным рыболовным посудинам — и то под охраной и лишь по определенным, заранее установленным для них дням. А если попробуют выйти в другой день — их там же расстреляют.

— Но это, наверно, касается только тех случаев, когда они в нескольких милях от берега, — предположил Грегори. — Кто к ним станет придираться, если они выйдут далеко в море?

Тот офицер, что был помоложе, засмеялся.

— Будь я капитаном рыболовного траулера, я бы не стал рисковать и брать грех на душу. «Большая Берта», понаделавшая столько шуму в Первую мировую, может показаться безобидной хлопушкой по сравнению с теми штуками, которые они там испытывают на Пенемюнде. Они, говорят, могут посылать снаряды за двести миль.

— Будем надеяться, что вы правы и что с французского побережья они превратят Лондон в груду развалин, — высказался старший по чину. Опасливо оглядевшись вокруг, он прибавил: — Но лучше бы нам об этом не разговаривать: дело может печально закончиться для всех нас.

Грегори уже знал, что секретное оружие было отнюдь не пушкой, и, сделав для себя вывод о том, что тут он ничего ценного не узнает, тактично переменил тему разговора и, вскоре распрощавшись с офицерами, отправился перекусить.

В гостиничной столовой был сервирован стол с холодными закусками. Постояв возле него, обсуждая с официантом возможные достоинства различных сортов колбас, он не преминул тут же подцепить довольно симпатичную дамочку — офицера из Женских вспомогательных частей, которую пригласил за свой столик, и они, мило болтая, очень славно пообедали.

После ленча он снова заглянул в кафе, свел, знакомство еще с одним офицером, находившимся здесь на излечении. И опять пустой номер. Так он и просидел в кафе до трех часов, ломая голову над тем, какие же еще пути он бы мог использовать для осторожного прощупывания почвы. А в три часа за ним заехал Вилли, на обратном пути из Вольгаста.

Два дня после поездки в Грейфсвальд Грегори бесцельно слонялся по Сассену и мучительно размышлял, как бы ему все же подобраться поближе к Пенемюнде. В четверг приехал Герман Гауфф. Увидев Грегори, он удивился, что тот так и не уехал на рыбалку.

— Я надеялся для этого поселиться в Вольгасте, — пояснил ситуацию Грегори, — но оказалось, что там запретная зона.

— Да, это так. Она распространяется на все побережье к северо-востоку отсюда, а также на острова Узедом и Рюген. Только вот никак не могу взять в толк: почему вы хотите именно Вольгаст? Ведь вы же можете поехать в Штральзунд, он тоже расположен на побережье, и там вы бы, без сомнения, могли найти то, что ищете.

— Может, так оно и есть, — с унылой миной согласился Грегори. — Да вот беда: побережье там открыто всем ветрам, а на Балтике летом случаются неожиданные и сильные шторма. И угодить в одиночку в такую круговерть стихии — это, поверьте, дело нешуточное. И потом мне один старый приятель все уши прожужжал о расчудесной рыбалке в проливах между островами и побережьем. Вот о такой рыбалке я и мечтал.