Я - Спартак! Битва за Рим - Валерий Атамашкин

Я стоял над поверженным бородачом, между обнажившими клинки гладиаторами и рабами с латифундии, готовыми броситься в бой. Запахло жареным. Ситуацию следовало срочно спасать.

* * *

В моих бойцов полетели первые камни. Бывшие невольники бросились в отчаянное наступление с палками и камнями против холодной смертельной стали. Я отбил несколько брошенных в меня камней, на ходу оседлал Фунтика и отступил к своему отряду. Ничего не стоило приказать Руту выпотрошить из этих неблагодарных людей кишки наружу. Взамен помощи рабы латифундии отвечали нам совершенно черной неблагодарностью, всерьез решив, что могут взять нас числом и повторить с нами то же, что только что удалось сделать с охраной виллы.

– Заберем у них лошадей!

– Доспехи!

– Оружие!

Разгоряченная толпа рабов, размахивая палками, наступала. Со всех сторон на меня смотрели совершенно безумные глаза. Я видел Илая, еще полчаса назад рыдавшего и целовавшего мне ноги стоя на коленях, теперь невольник наряду со всеми схватился за палку и камень, чтобы снести мне и моим людям головы, дабы забрать все, что было при нас. Разговаривать о чем-то с этими людьми было нельзя. Все до единого, они находились в состоянии аффекта, не ведали, что творили, но теперь это не меняло ничего и не играло совершенно никакой роли.

– Прикажи, и я выверну наизнанку каждого из них, Спартак, – взревел Рут, гопломах вытянулся в струнку, готовый броситься в самую гущу толпы.

Отдавать приказ не пришлось. Дюжина сорвиголов, из тех, кто был поотчаянней, первыми бросились на нас. Среди них был поднявшийся на ноги бородач с окровавленным лицом. Он схватил выпавший из рук осколок камня, тот самый, которым невольник рассчитывал расправиться со мной накануне. Рут и еще несколько моих гладиаторов не оставили бывшим рабам ни единого шанса. Невольники пали, сраженные точечными ударами, захлебываясь в собственной крови. Вид поверженных товарищей сбил наступательный порыв с остальных. Извергая ругательства, осыпая нас проклятиями, не опуская палки, они шли вперед, но теперь уже не решались бить первыми. Вряд ли кто-то из бывших невольников хотел умирать, не успев распробовать столь долгожданную свободу на вкус. Выпад гладиаторов вернул опьяненному разуму невольников было утраченное восприятие реальности происходящих событий. Однако рабы не собирались отступать. Я не знал, что могло остановить их и что спровоцировало вспышку ярости, но резня у пепелища виллы их доминуса не входила в мои планы. Вовсе не хотелось пачкать свои руки в крови рабов. Для Спартака, лидера восстания, такой ход был бы непозволительной роскошью.

– Уходим! – выкрикнул я.

Гладиаторы, на лицах которых застыла насмешка, перемешанная с разочарованием, не стали задавать никаких вопросов. Мы развернули своих коней и сразу перешли на галоп. Копыта жеребцов подняли с земли пыль, облако которой скрыло от наших взглядов обезумевшую, дикую толпу рабов, выкрикивавших нам вслед проклятия и угрозы. Очень скоро эти крики растворились в ночи. Время спустя мрак поглотил догорающую виллу. Остался неприятный осадок, чувство чего-то незаконченного, и когда через несколько миль я велел перейти на шаг своему конному отряду, на душе появилась тяжесть. Все вышло совсем не так, как я хотел… Вернее совсем не так! Все скатилось в тартарары! Мысли спотыкались одна о другую. Я слишком устал, и размышления стоило оставить на потом.

Среди гладиаторов шла оживленная дискуссия. Я скакал немного позади своей группы, поэтому слышал их громкие голоса, полные недовольства и раздражения.

– Как это понимать? – раздраженно спрашивал один из моих ветеранов Ногур, получивший ранение во время сражения при Брундизии, но быстро пришедший в себя в лагере у реки. – Может, кто объяснит, что произошло?

Он старательно пытался вернуть спату обратно в ножны, одновременно извергая ругательства.

– Да, почему мы отступили перед кучкой недотеп? – присоединился к вопросу Ногура другой мой ветеран Остар. – Последнее, что я сделаю в этой жизни, так это ослушаюсь приказ Спартака, но по мне так не поздно вернуться обратно и показать этим паршивцам, кто в доме хозяин!

Гладиаторы ответили громким улюлюканьем, поддержав Остара. Вопрос казался резонным. Я тяжело вздохнул, понимая, что сам не до конца знаю ответ. Чтобы получить ответ, требовалось время. Сейчас в голове стоял один только гул. Я должен был предложить освобожденным невольникам с виллы присоединиться к нам, но ничего не вышло. Мы никак не ответили на их дерзкий, своевольный выпад, хотя должны были действовать резко, жестко, правильно говорили мои ветераны. Получилось так, как получилось. Не хотелось искать оправдания. Не потому ли, что как раз оправданий у меня не было.

– Уверен, во всей Италии не нашелся бы ни один человек, которому вздумалось бы жалеть о их смерти! – заверил Остар.

– Уж я бы точно ни о чем не стал сожалеть! – расхохотался Ногур, которого мысль, что кучка необученных рабов – пахарей с латифундии, вооруженных палками и камнями, попыталась убить экипированных гладиаторов, приводила в восторг. Он наконец спрятал спату в ножны, но все еще держался за рукоять меча.

– Объясняю для непонятливых, – Рут, видя, что я чувствую себя не в своей тарелке, решил поддержать меня. – Кто захочет присоединиться к восстанию, где один раб бьет другого раба? Неправильно как-то получается! Еще вопросы?

– Вопрос в том, для чего мы вообще сунулись на эту латифундию? – пожал плечами Ногур, задетый тоном, в котором говорил с ним Рут. – Атак да, вопросов как-то больше нет. Не было бы этой виллы, не было бы, собственно, самих вопросов. Вот как-то так.

– Не прикидывайся дурачком, Ногур, – в разговор вмешался еще один мой боец, молодой, но опытный Парой, лицо которого оставалось невозмутимым. – Все ты прекрасно знаешь! Нам нужны люди! Лукулла не одолеть без пополнения наших рядов! Нас осталось слишком мало!

Ногур отмахнулся.

– Кто из нас дурачок, так это ты! Вы же знаете, что добрая часть здешних латифундий принадлежит не кому иному как Луцию Лукуллу и его отпрыскам! Рабов сюда он тащит прямиком из Азии, из числа военнопленных, из тех, что не удается продать на рынке, да заодно пачками скупает всякий сброд по дешевке, какой кроме него одного никому и не нужен! Одни насильники, убийцы да прочие! Думаешь, просто так у него здесь столько охраны? – фыркнул раздраженно гладиатор. – Если у тебя есть что сказать, то говори, если нет, то не сотрясай попросту воздух!

Парой промолчал, не считая нужным разжигать конфликт, но остался при своем мнении. Слова Ногура стали для меня новостью. Я понятия не имел, что большая часть латифундий в Апулии принадлежит Луцию Лукуллу.

– Мы здесь для того, чтобы объединить силы с этими паршивцами? – удивился Остар.

– А для чего мы покидали лагерь, делились на группы и разбрелись по Апуллии? – усмехнулся Ногур. – Чтобы дать свободу таким вот отребьям, как эти! Клянусь всеми богами, они ее не заслуживают! Я срать с ними не сяду на одном клочке земли, не то чтобы встану спина к спине с мечом в руках!